Увы, и сегодня личность создателя межконтинентальных морских ракет остаётся неизвестной большинству россиян. В советское время сфера его деятельности была засекречена. Масштаб личности Макеева сопоставим с личностью создателя космических кораблей Королёва, о котором знают все. Не случайно после смерти последнего его пост в первую очередь предложили Макееву. Но тот, будучи человеком предельно скромным, отказался, хотя, как никто другой, был готов возглавить космическую сферу. Многие годы Королёв и Макеев тесно сотрудничали.

Родился Виктор Петрович 25 октября 1924 года, скончался тоже 25 октября, в 1985 году. Прожил он до обидного мало — всего 61 год. О многогранной личности Макеева мы беседуем с его коллегой по работе в Машгородке Челябинской области, ныне жителем Северодвинска, капитаном первого ранга в отставке Леонидом Бородихиным.

— Леонид Михайлович, как вы считаете, Виктор Петрович был жёстким человеком?

— Только на уровне принятия решений. Например, по какому-то вопросу мы говорим, мол, надо бы согласовать с Академией наук, а он хлоп рукой по столу: а мы — что? Не Академия наук? Всё, решение принято. В сфере технических решений работал на грани риска. Но иначе бы он не создал уникальный морской ядерный щит, который дал советским людям возможность мирно жить и работать.

— Как он умудрялся лавировать? Между АН СССР, руководством Военно-Морского Флота? Был прирождённым дипломатом?

— Ему многое было дано свыше. К сожалению, среди учёных, занимающихся ракетостроением, я сегодня не вижу равных Королёву и Макееву, а также их ближайшим соратникам, например Семихатову (Н.А. Семихатов — конструктор в области систем управления баллистическими ракетами для подводных лодок, оперативно-тактическими ракетами Сухопутных войск СССР. Разработанные им системы управления также использовались при обеспечении первых полётов в космос. — О.К.). Возможно, такие люди рождаются раз в сто, а то и тысячу лет. Наверное, мало кто знает, что Королёв начал свою конструкторскую деятельность с создания наземных боевых ракет. После Великой Отечественной войны Сталин послал его в Германию, чтобы он сделал на базе трофейных ракет свою. Сергей Павлович задачу выполнил — создал первую оперативно-тактическую ракету R-1.

Позднее Королёв её доработал и создал ракету R-11. Он же и положил начало советской морской ракетной технике. Морскую ракету Королёв назвал R-11ФM. Он сам ходил в плавание на дизельной подводной лодке с баллистической ракетой, разработанной в его КБ, готовил её к старту и пуску. А налаживать серийное производство этих ракет пришлось уже Макееву.

— Они и внешне были похожи: невысокие, крепко сложенные, крупная голова, большой выпуклый лоб…

— Все отмечали это сходство. Характерами они тоже были похожи: необычайная увлечённость делом, огромная работоспособность, решительность, жёсткость в отстаивании своих решений. Оба занимались ракетно-космической техникой, были её лидерами, оба академики. Виктор Петрович начинал свою карьеру конструктора в качестве ведущего конструктора в КБ Сергея Павловича. В этом смысле он — выходец из гнезда Королёва. Молодой (тогда ему не исполнилось и 30), пытливый, внутренне собранный и аккуратный.

В 50-е годы прошлого века американцы установили на своих атомных подводных лодках баллистические ракеты «Поларис». Один боекомплект — 16 ракет с ядерными боезарядами, стартующих из подводного положения. Основная цель — СССР. По предложению С.П. Королёва было создано специальное конструкторское бюро по разработке ракет для подводных лодок, которое возглавил (опять же по его рекомендации) В.П. Макеев.

— Если кратко, в чём вклад Виктора Петровича в обороноспособность нашей страны?

— Нам было необходимо в кратчайшие сроки догнать по морскому вооружению Америку. По настоянию Макеева за основу были взяты ЖРД — жидкостные ракетные двигатели (американские ракеты летали на твёрдом топливе), которые позволили в кратчайшие сроки создать ракеты, не уступавшие по техническим параметрам ракетам США. Ракеты с ЖРД имели меньшую стоимость, большую эффективность и мобильность конструкторских разработок. Последнее стало особенно существенным фактором в связи с разработкой многоступенчатых межконтинентальных ракет. Очень быстро макеевские ракеты по ряду технических характеристик стали превосходить «Поларисы».

Взяв курс на разработку ракет с ЖРД, Макеев придавал большое значение стендовым испытаниям. Для этих целей были построены два полигона: в Северодвинске и Неноксе. Сам Виктор Петрович проводил на полигонах много времени. Однажды он прожил в Неноксе 270 дней.

В середине 70-х годов прошлого века макеевское КБ начало освоение нового направления — разработку ракеты с твёрдотопливными двигателями.

За свою историю это конструкторское бюро сдало флоту 16 модификаций ракетных комплексов. Американские военные из Пентагона были прекрасно осведомлены о вкладе Виктора Петровича в обороноспособность СССР и называли его «уральским драконом».

— Как вы познакомились с Виктором Петровичем?

— Я окончил факультет летательных аппаратов Челябинского политехнического института, где Виктор Петрович заведовал кафедрой летательных аппаратов. В 1965 году был распределён в Миасс, в макеевское КБ, и проработал там 20 лет. Встречался с Генеральным и в рабочей обстановке, и в часы отдыха.

— Трудоголики зачастую не умеют отдыхать. Просто не могут расслабиться — и всё.

— Вот уж кто умел отдыхать, так это Макеев. Он работал с полной отдачей и отдыхал так же. Другое дело, что часы отдыха случались гораздо реже, чем было бы надо. Виктор Петрович себя не щадил. Но иногда выходные дни посвящал рыбалке, охоте, походам за грибами. Любил бывать на Тургояке — красивейшем озере в 3 километрах от Миасса. Глядя на озёрную гладь, отдыхал душой. Не меньше любил и море. Однажды после испытательного пуска ракет (а пуск был аварийным, но на то и полигон, чтобы учиться на ошибках) Виктор Петрович надолго исчез. Его не было около 8 часов. Заместитель нашёл его сидящим на берегу моря, рядом высилась груда окурков. Генеральный уже не выглядел расстроенным. Очевидно, он своё отпереживал. Лицо Виктора Петровича было вдохновлённым и сосредоточенным. Вероятно, он обдумывал пути решения очередной технической головоломки.

— Какая самая яркая черта в личности Виктора Петровича?

— Забота о людях. Жёсткий и требовательный в работе, вне работы он был удивительно мягок и внимателен к тем, кто его окружал. Очень заботился о сотрудниках своего КБ, их семьях. Ещё в первые годы становления конструкторского бюро, когда оно размещалось в Златоусте, часто возглавлял коллективные выезды на природу, к озёрам, с пешими переходами, песнями, кострами. Организовывал соревнования, придумывал призы, стремился к первенству и поэтому, наверное, обострённо переживал поражения. Был заядлым хоккейным болельщиком, особенно своей команды, созданной по его инициативе.

При его активном участии проходили и большие праздники: встречи Нового года, Международный женский день, День Советской Армии и Военно-Морского Флота, День Победы, Первомай. Праздники тщательно продумывались, большое значение придавалось внешнему оформлению, костюмам. Мне запомнились проводы русской зимы. Штаб по подготовке празднования Масленицы возглавил сам Макеев. Начальники отделов, цехов отвечали за разные направления: горку, эстрадные подмостки, «обжорные» ряды, сани с лошадьми, костюмы. Всё было на полном серьёзе — составлялся график работ, заслушивались отчёты о том, как продвигается подготовка. Это был грандиозный праздник, с эстрадой, зазывалами, скоморохами и ряжеными, катанием на санях, молодецкими играми, пельменями, блинами. Начался праздник в 11 утра, закончился грандиозным фейерверком в 12 ночи.

Макеева беспокоила отдалённость Миасса от культурных центров. Он следил за пополнением библиотечного фонда, по его инициативе в числе первых объектов был построен вместительный кинотеатр, ставший центром культурной жизни. Позднее появились Дворец культуры, Дворец спорта с плавательным бассейном, Дворец пионеров, гостиница, теплицы, где выращивались цветы и зелень. И всё благодаря Виктору Петровичу. После сдачи очередного ракетного комплекса на вооружение флоту следовало постановление правительства на разработку нового проекта.

Каждый раз Макеев одновременно добивался финансирования какого-то социального объекта. Благодаря его настойчивости в Миассе были посажены липы и голубые ели, летом разбивались цветники. Он следил, чтобы культурная жизнь для работников КБ была не менее насыщенная, чем в крупном городе. Он постоянно повторял: «Мы должны заботиться, чтобы люди от нас не уезжали». В Миасс часто приезжали самые известные артисты и исполнители. Кстати, и сам Макеев с душой исполнял лирические песни (особенно о море и нелёгких буднях моряков), романсы. У него был приятный лирический баритон.

Серьёзным увлечением кабээмовцев были шахматы. Благодаря влиятельным связям Виктора Петровича в Миасс приезжали Сало Флор, Александр Котов, Михаил Таль, Анатолий Карпов.

Макеев знал и любил поэзию, у него была любовно подобранная библиотека: Блок, Гёте, Шота Руставели. Предпочитал историческую литературу, научную фантастику. Детективы не жаловал. Самый любимый поэт — Есенин. Знал наизусть множество его стихов, поэму «Анна Снегина». Особую любовь испытывал к Высоцкому.

— А вам лично приходилось сталкиваться с повышенным вниманием к нуждам подчинённых, которое было свойственно Виктору Петровичу?

— Да, причём неоднократно. Расскажу о двух случаях. Один был связан с празднованием Нового года. 31 декабря мы, группа сотрудников макеевского КБ, летели на служебном самолёте вместе с Виктором Петровичем из Архангельска в Челябинск. Но в пункте назначения нам в посадке отказали по погодным условиям. Садились в Свердловске. До Миасса 400 км, а на носу Новый год. Люди зароптали. Но в аэропорту к трапу подкатил комфортабельный автобус. Оказывается, Макеев с борта самолёта послал телеграмму в Свердловский обком партии с просьбой предоставить транспорт. Сам сел не в поданную ему «Волгу», а в автобус — вместе с сотрудниками.

Второй случай связан с моим пребыванием в командировке в Северодвинске. Стояли тридцатиградусные морозы, а я приехал из Миасса в демисезонном пальто. С Виктором Петровичем столкнулся в столовой «Берёзовая роща». Он критически осмотрел мой внешний вид и тут же послал на склад к хозяйственникам, чтобы я получил «шубу» (так называли овчинные тулупы). Я беспрекословно отправился на склад, где мне было объявлено, что «шубы» остались только больших размеров. Но начальник склада настоятельно советовал облачиться в неподходящую по размеру одёжку: «Если Виктор Петрович ещё раз увидит тебя в пальто, мне несдобровать».

Так я и оделся в полушубок 54-го размера, и он даже не казался мне большим. Но ещё сильнее меня грело то человеческое внимание, которое проявил ко мне Виктор Петрович.

— Удивительно, как при такой занятости для него не существовало мелочей…

— Да, и это при том, что жизнь Генерального была очень и очень непростой.

Нехожеными дорогами вёл он огромный разноликий «обоз», в котором одновременно участвовало более 300 организаций. Не давал остановиться общему движению, при необходимости подталкивал, помогал. У каждого была своя ноша, но все ощущали общий порыв, макеевскую волю. Обычные рядовые будни Макеева были наполнены массой дел, рабочий день заканчивался поздно, иногда за полночь. В Северодвинске у него была небольшая служебная квартирка, служившая и домом, и рабочим кабинетом.

В редкие часы отдыха Виктор Петрович был, к сожалению, лишён домашнего тепла. Его семья жила в Москве, дети учились в столичных школах — таково было желание жены. Никто не встречал его горячим ужином. Нередко ждал пустой холодильник. Приходилось обращаться и к соседям — за хлебом, солью. Ему пытались чем-то помочь, но к покровительству в отношении себя он относился неодобрительно. Мужественно сам нёс свой крест и не позволял даже иногда поддержать его.

Личное одиночество усугублялось проблемами со здоровьем. Болея дома, всегда решал массу вопросов. Лечиться не любил, не умел и не хотел. Время от времени попадал в кремлёвскую больницу, но неизменно становился в строй. Как всегда, занимался всем: проектными и научными делами, производством, экспериментальной базой, социальными вопросами. И никто не знал, что он с большим усилием спускался по лестнице из своей квартиры. До последнего дня работа, дело оставались главным содержанием его жизни.

Он был Личностью с большой буквы и, несомненно, достиг бы выдающихся результатов в любой сфере. Его жизнь — достойный пример для молодого поколения.