В то время, когда трудящиеся Украинской и Белорусской Советских Социалистических Республик успешно вели социалистическое строительство, достигая невиданных успехов в экономической, социальной, политической и культурной жизни, их западные территории находились под владычеством Польши. О сопротивлении украинцев и белорусов против социально-экономического и общественно-политического угнетения говорит уже то, что в течение этих лет шла постоянная борьба трудящихся за воссоединение.

Сегодня значение этого события-юбилея приобретает огромное значение, потому что три четверти века убедительно показали, что только социалистическое развитие создаёт реальные предпосылки для народного единства, так как оно опирается на товарищеский способ производства, тогда как капитализм заинтересован в дроблении народных сил, следуя принципу «разделяй и властвуй». К сожалению, жертвой этого разрушительного курса снова оказалась Украина. Редакция ленинской «Правды» ставит задачу на этом «круглом столе» осмыслить исторические и методологические аспекты событий 75-летней давности, чтобы знание уроков прошлого использовать в сегодняшней борьбе за решение острых социально-классовых и национальных проблем в интересах рабочего класса и его стратегических союзников.

Актуально и далёкое, и близкое

Известный российский историк и писатель, кандидат исторических наук Юрий Васильевич ЕМЕЛЬЯНОВ обратил внимание на актуальность исторического анализа воссоединения украинского и белорусского народов, на значение тех событий для понимания политических и геополитических процессов середины ХХ столетия:

— 75 лет назад, 17 сентября 1939 года, части Красной Армии перешли советско-польскую границу и вступили на территорию Польши. В прошлом эти действия называли воссоединением западных областей Украины и Белоруссии с УССР и БССР. Ныне в соседних с нами странах и многие лица в нашей стране эти же события объявляют агрессией СССР против независимого суверенного государства. Чем же на самом деле были действия Красной Армии, начавшиеся 17 сентября?

Если эти действия были агрессией, то почему никто в мире не объявил СССР войну? Не далее как за две недели до этих событий германское нападение на Польшу почти незамедлительно привело к тому, что Англия и Франция объявили войну Германии. После вступления советских войск на польскую территорию не объявила войну СССР и Польша.

Если же эти действия были связаны с мирным передвижением частей на новые пограничные рубежи в связи с воссоединением западных областей с остальными территориями двух славянских республик, то почему же за 5—7 дней Красная Армия понесла людские потери (737 убитыми и 1862 ранеными)?

Как и многие исторические факты, события, происходившие во второй половине сентября 1939 года, нелегко уложить в прокрустово ложе однозначных оценок, так как они носили сложный, многослойный характер.

Главный научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук, профессор Владислав Якимович ГРОСУЛ обратил внимание на то, что правильно понять события 1939 года можно только тогда, когда они рассматриваются в контексте более масштабного исторического процесса. Он поделился итогами своих исследований:

— Лет сорок назад я, копаясь в материалах Российского государственного архива, наткнулся на прелюбопытную записку о состоянии общественного мнения в Галиции в 60-х годах XIX века. Её автором был русский консул во Львове. Он выявил три основных общест-венно-политических течения. Первое — это москвофилы (или русофилы), второе — украинофилы и третье — рутенцы (или русины). Русофильское направление ориентировалось в значительной степени на Петербург, на Россию. Представители же украинского течения считали, что население Галиции — часть одного целого с украинцами, и исходили из того, что существует единая украинская нация. А рутенофилы считали, что русины — это самостоятельная нация, четвёртая восточнославянская народность в Европе.

Эта записка оказала на меня довольно сильное воздействие, и я стал предметно собирать архивные материалы по данной теме.

Отмечу, что в отношении Украины российское правительство не проводило чёткой, последовательной политики. Оно колебалось, не могло выработать единой линии, потому что на каждом этапе решало лишь текущие задачи. Положение изменилось после того, как был подписан знаменитый Эмский указ 1876 года, который ставил серьёзные препятствия развитию украинского литературного языка и культуры. Подписал его, между прочим, Александр II, так называемый царь-освободитель. После этого указа многие украинские деятели переселились в Галицию, и центр украинской мысли во многом переместился во Львов.

О ситуации в XIX веке очень интересно написал ещё в 1882 году известный профессор Василий Иванович Модестов: «Никакой племенной ненависти между велико- и малороссами нет, — подчёркивал он. — Она развивается искусственно лишь в интеллигентских кружках, да и то у одних малороссов: у великороссов же нет решительно и мысли о неприязненных отношениях к своим южным соседям… Ненависть эта выдумывается в Киеве, в Варшаве, в Кракове, во Львове по понятным соображениям».

Модестов был русский человек. А что же писали сами украинцы? Вот слова поэта Павла Грабовского: «Украина была не чем иным, как только лозунгом, под обликом которого господствовавшие слои грели себе руки. Сказать, что украинский шляхтич, иерарх или казак следовал к той же самой цели, что и посполитые, что все они были проникнуты одними мыслями и стремлениями, одинаково боролись за украинскую идею, — значит тешить себя и читателей сказками, закрывать глаза на события действительной жизни, затыкать уши на голос науки и разума».

А что происходило в Галиции? Там, в составе Австро-Венгрии, в начале ХХ века существовала русско-народная партия. Эта партия ориентировалась на Россию. И на её приверженцев во время Первой мировой войны обрушились большие беды: последовал самый настоящий геноцид по отношению к москвофилам. По некоторым данным, от репрессий австро-венгерских войск погибли до 30 тысяч человек, ещё примерно столько же были арестованы. Тем самым это направление в составе украинского движения сильно ослабло.

А далее события развивались так: Австро-Венгерская революция 1918 года, распад Австро-Венгрии, появление на её территории национальных государств. 1 ноября была провозглашена Западно-Украинская народная республика (ЗУНР). Во главе её был национальный сейм, в который входили прежде всего украинские депутаты. Было образовано правительство и сформированы западно-украинские воинские части, так называемые стрельцы. Они вступили в столкновение с поляками, которые не хотели допустить существования Западно-Украинской республики, и потерпели поражение.

После этого «стрельцы» переместились на Восточную Украину и там сомкнулись с Центральной Радой, произошло (по крайней мере, на бумаге) объединение Западно-Украинской республики и Украинской народной республики во главе с Центральной Радой. Действительно, эти «стрельцы» вначале сражались на стороне Петлюры, но когда его «подвинули» и белогвардейцы вошли в Киев, они перешли к белогвардейцам. Этот момент во многом наложил отпечаток и на ход последующих событий.

Хочу ещё подчеркнуть, что и здесь, точно так же, как и на Восточной Украине, фактически не было одной республики. Как известно, в конце 1917 года на территории России образовалась Украинская народная республика (Центральная Рада), а в Киеве — Советская Украина. Шла борьба и за создание Советской Украины на территории Западно-Украинской народной республики, где тоже были силы, ратовавшие за Советы и их создававшие. Заметным событием стало так называемое Дрогобычское восстание против буржуазной власти. Прямого воздействия Красной Армии на него не было. Это было внутреннее движение.

Там же, на Западной Украине, была создана Коммунистическая партия Восточной Галиции. Кроме того, на территории Советской России, где находились десятки тысяч украинских военнопленных, значительную работу вели специально созданные комитеты по работе с военнопленными из Галиции. Одним из её результатов стало образование в июне 1920 года Галицийской Социалистической Советской Республики на территории, освобождённой Красной Армией в ходе советско-польской войны. В составе её руководства были и восточные, и западные украинцы. Огромную роль здесь играла пусть небольшая, но очень активная Западно-Украинская коммунистическая партия. Она работала в подполье, потому что страна была захвачена поляками.

Но положение Советов здесь было критическим. На рубеже 1918—1919 годов с юга шли румынские войска, с северо-запада — польские. И они задавили ЗУНР. Кстати, уже тогда претендовала на Закарпатье и только что созданная Чехословакия. Таким образом, Западно-Украинская республика не состоялась. Украинские войска были задавлены поляками. Украинское население оказалось при поляках в подневольном положении.

Непокорная Белоруссия

Похожие события происходили и в Западной Белоруссии, о чём рассказал серьёзный аналитик-исследователь, собственный корреспондент «Правды» в Белоруссии Олег Андреевич СТЕПАНЕНКО:

— В Западной Белоруссии шла полномасштабная партизанская борьба, в которой участвовали тысячи патриотов. Была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада, самая массовая общественно-политическая организация того времени, объединявшая более 120 тысяч человек. Будучи не в силах совладать с ростом национально-освободительного движения, пилсудчики в начале 1927 года разгромили громаду, арестовав более 800 её участников. Но борьба продолжалась. Массовые аресты, расстрелы демонстраций, жестокий террор оставались в арсенале польских властей и в дальнейшем. Символом репрессивной политики режима Пилсудского и его наследников стал концлагерь в Берёзе-Картузской.

Фактически в Польше после государственного переворота, осуществлённого Юзефом Пилсудским в мае 1926 года, была установлена фашистская диктатура. А сам «начальник государства» мало чем отличался от современных ему диктаторов Гитлера, Муссолини, Салазара. Неудивительно, что Польша стала первым государством, которое пошло на сближение с нацистской Германией, заключив с ней в 1934 году пакт о ненападении. Самыми желанными гостями диктатора Пилсудского, а позже диктаторов Мосцицкого и Рыдз-Смиглы были бонзы гитлеровского рейха, особенно Геринг. Его возили в Беловежскую пущу на охоту, во время этих поездок он давал рекомендации по созданию концлагерей. Эти рекомендации, опиравшиеся на опыт германских нацистов, были успешно реализованы. Берёзу-Картузскую построили как точную копию первого нацистского лагеря Ораниенбург: пять защитных рядов колючей проволоки, широкий ров с водой, проволочная, семиметровой высоты, изгородь под высоким напряжением, сторожевые башни с пулемётными гнёздами.

Минский учёный, доктор философских наук, профессор Лев Евстафьевич КРИШТАПОВИЧ обратил внимание на массовое сопротивление белорусов, оказавшихся под польским владычеством. При этом он отметил, что на фоне издевательства польской шляхты над трудовым народом борьба белорусов против польских оккупантов выглядела даже благородно:

— Когда партизанский отряд Кирилла Орловского захватил в плен полесского воеводу Довнаровича, то последний со слезами на глазах говорил: «Если мне сохраните жизнь, сегодня же уйду в отставку». Кирилл Орловский строго предупредил воеводу, что если он нарушит слово, то придётся держать ответ. Воевода сдержал слово и покинул Брестчину. Или взять письмо одного из организаторов борьбы белорусов с польскими оккупантами на Гродненщине к Пилсудскому с требованием прекращения жестоких репрессий в отношении белорусов, недопущения закрытия православных храмов и ареста священников, освобождения из тюрем политических заключённых и прекращения вырубки лесов и вывоза белорусского национального достояния. Это письмо, копия которого была послана председателю Лиги Наций, всколыхнуло всю Европу. Европейское общественное мнение узнало, какие чудовищные преступления творили польские шовинисты в Западной Белоруссии.

Из рядов Коммунистической партии Западной Белоруссии вышли видные белорусские государственные деятели, писатели, журналисты и учёные. Они были действительно народными заступниками и совестью белорусского народа. Это Кирилл Орловский, Василий Корж, Сергей Притыцкий, Максим Танк, Пилип Пестрак, Николай Орехво, Василий Ласкович и многие другие известные люди.

— И когда 17 сентября 1939 года Красная Армия вошла на территорию Западной Украины и Белоруссии, — отметил В.Я. Гросул, — местное население к этому отнеслось позитивно. Люди прямо говорили, что наконец-то нас освободили от этих поляков.

Часть передела Европы

Кандидат исторических наук, профессор Московской академии водного транспорта контр-адмирал Василий Андреевич ПОПОВИЧ подчеркнул, что события на Западной Украине и в Западной Белоруссии 1939 года неразрывно связаны с расстановкой политических сил во всей Европе:

— 29 сентября 1938 года, после сговора в Мюнхене руководителей Франции, Англии и фашистских лидеров Италии (Муссолини) и Германии (Гитлер), была расчленена и отдана на растерзание немцам Чехословакия. Участник сговора Н. Чемберлен тогда заявил, что «мюнхенское соглашение обеспечит мир на целое поколение», но в действительности Мюнхен приблизил Европу к агрессии и катастрофе. От Чехословакии было отторгнуто около 20% территории, страна лишилась высокоразвитых промышленных районов, мощных оборонительных сооружений, людского потенциала. 10 октября 1938 года фашистская Германия оккупировала Судеты. Воспользовавшись этим, Польша под предлогом защиты своих соотечественников ввела войска в Тешинскую Силезию, входившую в состав Чехословакии. Одновременно под предлогом притеснения мадьярского меньшинства Венгрия потребовала передачи ей южной части Словакии и Закарпатья. В этой критической для чехов и словаков обстановке президент Чехословакии Э. Бенеш подал в отставку и эмигрировал в Англию. Новым президентом Чехословакии стал бывший глава Верховного суда Э. Гаха, последовательно проводивший нужный Гитлеру курс.

Л.Е. Криштапович отметил, что мюнхенский сговор привёл к трагическим событиям начала Второй мировой войны:

— Немецкая агрессия против Польши началась 1 сентября 1939 года, в срок, намеченный Гитлером ещё в апреле.

3 сентября 1939 года Англия и Франция объявили войну Германии. Вслед за Англией войну объявили её доминионы. Так, за несколько дней немецко-польская война перешла сначала в общеевропейскую, а затем достигла масштабов мировой. Однако в планах Англии и Франции не предусматривались активные военные действия в помощь Польше. Это государство оказалось жертвой как самонадеянности своих правителей, так и коварства западных гарантов её безопасности. В то же время территория Польши стала полигоном, где была проведена первая проверка стратегии «блицкрига», разработанной германским генштабом. Через две недели польская армия была окружена и рассечена на части, бои развернулись за Варшаву. Польское правительство и военное командование 17 сентября бежали в Румынию.

В ходе Польской кампании немецкое руководство неоднократно (3, 8 и 10 сентября) побуждало Советское правительство к вступлению Красной Армии в пределы Польши, рассчитывая втянуть СССР в войну с Англией и Францией. Советское правительство заявляло, что войска сделают это только для защиты белорусского и украинского населения, и уклонялось от немецкого давления.

Советское правительство старалось дистанцироваться от рейха

Эстафета обсуждения снова у Ю.В. Емельянова:

— После начала военных действий против Польши в Берлине стали истолковывать подписанный 23 августа 1939 года советско-германский договор о ненападении как пакт о союзе двух стран в войне против Польши. По этой причине министр иностранных дел Третьего рейха Риббентроп с начала сентября 1939 года отправлял одно послание за другим в Москву, призывая своего посла Шуленбурга добиться вступления СССР в войну против Польши. Москва же строго держалась буквы договора, который предусматривал лишь обязательство о ненападении двух стран. В то же время Советское правительство не желало обострять только что налаженные отношения с Германией, поэтому ответы Молотова на запросы Шуленбурга были уклончивыми.

9 сентября в беседе с Шуленбургом Молотов сообщил, что «Советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами» и Красная Армия не готова к выступлению. (К этому времени польское правительство уже перемещалось из Люблина в Румынию, а Рыдз-Смиглы находился во Владимире-Волынском. — Ю.Е.). В ответ на призыв Шуленбурга обеспечить «быстрые действия Красной Армии» Молотов повторил, что «уже было мобилизовано более трёх миллионов человек», но потребуется «ещё две-три недели для приготовлений».

Военные приготовления СССР, о которых Шуленбургу сообщал Молотов, явно превышали потребности возможных действий против распадавшейся армии Польши. Учитывая, что подготовка должна была занять ещё две-три недели и Красная Армия собиралась выступить не ранее 25 сентября — 2 октября, то к этому времени, кроме окружённых немцами Хеля, Молдина и Варшавы, уже нигде в Польше не оказалось бы организованных сил сопротивления. Очевидно, что военные приготовления, о которых подчёркнуто сообщал Молотов Шуленбургу, имели целью поднять армию, способную противостоять не остаткам польской армии или объединённым силам других стран «санитарного кордона» и даже не только германским войскам, которые действовали в Польше (около миллиона человек), а всем тем потенциальным силам, которые, по расчётам К.Е. Ворошилова, изложенным на XVIII съезде ВКП(б), могла выставить Германия в случае войны (около 7 миллионов человек). Совершенно очевидно, что правительство СССР, заключившее договор о ненападении с гитлеровской Германией менее месяца назад, не имело основания доверять правителям третьего рейха и на всякий случай стремилось мобилизовать силы, намного превышавшие те, которые были необходимы для возможных действий против остатков польской армии.

 К тому же Советское правительство не могло исключать возможности и совместного выступления германо-польских войск. Известно, что после 17 сентября некоторые польские военачальники вели переговоры с немецко-фашистским командованием о сдаче гитлеровцам без боя украинских и белорусских городов при условии совместной борьбы против советских войск. Ими были сданы Белосток, Дрогобыч, Стрый и другие крупные населённые пункты. Заявление Браухича о том, что «ведение военных действий на германском восточном фронте уже не является необходимым», создало у советского руководства представление о готовности Германии заключить перемирие с Польшей. Последовало специальное заявление Риббентропа 13 сентября о том, что «вопрос о необходимости заключения перемирия с Польшей не ставится».

У советских руководителей, не отличавшихся доверчивостью, могла вызывать подозрение и обстановка на западном фронте Германии. Какими бы соображениями ни руководствовались в Лондоне и Париже, для Советского правительства было очевидно, что «странный» характер войны на западе позволял Гитлеру продолжить успешное движение на восток. Соблазн же Германии к таким действиям был связан с приуменьшением немцами возможностей Красной Армии, о чём советским руководителям было хорошо известно.

Опасения возможного столкновения с германскими войсками могли вести к стремлению максимально оттянуть момент сближения с ними. Ведь если бы переход польско-советской границы Красной Армией был отодвинут до конца сентября — начала октября, то у германской армии оставалось бы совсем немного времени для боевых действий до начала осенней распутицы и зимних морозов. Однако не входить в Польшу — означало бы уступить всю её территорию немцам, что привело бы к серьёзному ухудшению военно-стратегического положения СССР в случае конфликта с Германией.

В результате было принято решение, чреватое обострением советско-германских отношений. 16 сентября в 6 часов вечера Молотов в ответ на заявление Риббентропа сообщил Шуленбургу, что Красная Армия собирается перейти границу «завтра или послезавтра». Вместе с тем он сказал, что «в совместном коммюнике уже более нет нужды; Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно». По словам Шуленбурга, «Молотов согласился с тем, что планируемый Советским правительством предлог содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для Советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей своё теперешнее вмешательство».

Таким образом, СССР, с одной стороны, выполнял требование Германии о введении войск в свою сферу влияния, а с другой — отказывался объявить себя соучастником «нового порядка» в Польше. Явно не желая, чтобы Германия успела выступить с новыми инициативами, Советское правительство ускоряло события. Через 7 часов после беседы с Молотовым Шуленбурга вновь вызвали в Кремль. Сталин объявил ему, что через 4 часа Красная Армия пересечёт границу.

Предпосылки и мотивы воссоединения

Рассказ о событиях тех дней продолжил Л.Е. Криштапович:

— 17 сентября 1939 года правительство Советского Союза распространило заявление: «Польское государство и его правительство перестали существовать, а следовательно, договоры, заключенные между СССР и Польшей, прекратили своё действие. В связи с этим Советский Союз не может оставаться нейтральным и вынужден взять под защиту единокровное украинское и белорусское население, а также снять нависшую угрозу границам СССР». Так начался освободительный поход Красной Армии на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины.

Доктор философских наук, профессор Александр Терентьевич ДРОБАН предложил открутить плёнку событий чуть назад, чтобы не упустить одно важное обстоятельство:

— Советско-польская граница была зафиксирована в 1921 году Рижским мирным договором от 18 марта. В апреле 1920 года панская Польша начала наступление на советские республики и даже захватила Киев. Красная Армия мощным ударом отбросила врага и перенесла боевые действия на территорию агрессора. Империалисты Запада бросились на помощь Польше. Оборону Варшавы организовала французская миссия, в которую входил, между прочими, молодой офицер Шарль де Голль.

После неудачи советского наступления на Варшаву и Львов Красная Армия вынуждена была отступить. В ходе Советско-польской войны министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон 12 июля предлагал сторонам пограничную линию, установленную 8 декабря 1919 года комиссией по польским делам Парижской мирной конференции. Эта граница учитывала этнографические критерии. Дело в том, что творцы Версальского договора и послевоенной системы государств заботились как об интересах восстановленной реакционной Польши, так и… об интересах России, которой, как они надеялись, будут вскоре править белогвардейцы.

Однако неудача Красной Армии под Варшавой вынудила Советское государство соглашаться на границу, которая проходила много восточнее линии Керзона. Западные области Украины и Белоруссии оказались в составе Польши.

СССР, не желая допускать, чтобы украинцы и белорусы попали под иго фашизма, в заявлении 17 сентября 1939 года констатировал крах польской власти и взял под свою защиту население земель, расположенных к востоку от линии Керзона.

Враги и ненавистники СССР и современной России ведут постоянную кампанию дискредитации этих исторических событий. Во-первых, они пытаются изобразить Советский Союз как союзника гитлеровской Германии и её пособника в развязывании Второй мировой войны. Эти клеветнические упражнения не имеют никаких оснований. Советский Союз постоянно отстаивал свои интересы перед лицом многолетней враждебности фашистской Германии. Так было и в Польше в 1939 году.

Во-вторых, русофобы пускают в ход клеветнические заявления насчет «четвёртого раздела» Польши между Германией и Россией. Ни в каком разделе Польши СССР не участвовал. Он вернул Украине и Белоруссии украинские и белорусские земли, признанные таковыми даже Антантой в 1919 году. Правительство СССР игнорировало предложение Гитлера установить границу по Висле. Красная Армия остановилась на линии Керзона. СССР подразумевал сохранение польской государственности. Гитлеровская Германия оккупировала всю оставшуюся Польшу, превратив её в генерал-губернаторство. В-третьих, доказательством последовательной политики Советского государства было немецкое отступление в тех районах (особенно на юге Польши), где они в ходе агрессии пересекли линию Керзона.

Продолжая предложенный анализ, Л.Е. Криштапович добавил:

— Показательно, что тогда ни одна из крупных держав не восприняла освободительный поход Красной Армии как войну против Польши. Иначе Англия и Франция объявили бы войну СССР как союзнику Германии. Подчёркивая правомерность похода Красной Армии, У. Черчилль без всяких экивоков констатировал: «Для защиты России от немецкой угрозы явно необходимо было, чтобы русская армия стояла на этой линии» (линии Керзона. — Л.К.). Освободительный поход Красной Армии был также в интересах польского народа, поскольку только Россия могла обеспечить будущее возрождение польской государственности. Именно так и произошло в 1945 году.

О.А. Степаненко обратил внимание на социально-классовую сторону условий, в которых происходило воссоединение украинского и белорусского народов:

— В период диктатуры Пилсудского было разорено хозяйство Западной Белоруссии. Её земли составляли 24% территории II Речи Посполитой, здесь жило 13% населения, а удельный вес промышленного производства к концу польской оккупации не превышал 3%, выработка электроэнергии — 2%. Текстильная промышленность крупнейшего промышленного центра Западной Белоруссии была полностью уничтожена. Из двухсот промышленных предприятий, например, к 1939 году там осталось только 83.

Хищнически уничтожались природные богатства белорусской земли. За время польской оккупации было вырублено 589,2 тысячи гектаров леса, а его натуральный прирост составил только 41,8 тысячи гектаров. Политика польских властей носила вполне откровенный захватнический характер. На «кресы всходне» (восточные окраины) переселялись бывшие легионеры Пилсудского и другие польские граждане — «осадники». На льготных условиях или вообще бесплатно им передавали огромные земельные участки. В то время как коренное население страдало от малоземелья.

До какой нищеты были доведены жители «кресов всходних», можно судить по официальной статистике. Среднегодовое потребление мяса в Западной Белоруссии, например, составляло менее половины от нормы потребления его жителем центральной Польши — всего десять килограммов, а во многих населённых пунктах оно едва превышало четыре килограмма на человека. За более продолжительный рабочий день (12— 14 часов) белорусский рабочий получал наполовину меньше рабочего Лодзи и Варшавы. И это при том, что заработная плата 90% городского пролетариата Польши была значительно ниже прожиточного минимума. Обычная капиталистическая эксплуатация, как видим, дополнялась открытым национальным угнетением.

В монографическом описании западнобелорусской деревни Ажевиче известный сподвижник Пилсудского генерал Желиговский вынужден был признать: «Потребление деревни находится на чрезвычайно низком уровне. Нищета и голод являются постоянными гостями восточных районов. Хлеб с примесью мякины и древесной коры — вот чем питаются в наших деревнях. Многие крестьяне большую часть года сидят обычно без хлеба».

В изданном польским государственным Институтом социальной экономики сборнике крестьянских писем можно встретить такие сообщения: «Народ до того ослабел, что во время последней косьбы в имении помещика косари падали в обморок. Огромная часть крестьян больна туберкулёзом». В особенно жутких условиях находились дети: «Уже в первые месяцы своей жизни, — писала в 1938 году газета «Роботник», — крестьянский ребёнок испытывает чувство голода. Усталая от работы и изголодавшаяся мать быстро теряет молоко. Лишь только прорезываются у ребёнка первые зубы, картофель начинает служить ему единственной пищей, даже сухой хлеб является роскошью. Вследствие недоедания, ужасающей грязи и кошмарных жилищных условий среди деревенской детворы распространены туберкулёз, трахома, скарлатина, дифтерит и тиф».

Такова картина голода и нищеты украинских и белорусских крестьян, изнывавших под пятой польских помещиков и капиталистов. Депутат английского парламента Беккет после своей поездки по «кресам всходним» писал: «Я знаю Индию, и вы, конечно, также слышали о чудовищной нищете в индусских деревнях. Но никогда я ещё не имел возможности видеть столь ужасающую и подавляющую нищету, как здесь...»

Анализ О.А. Степаненко продолжил Л.Е. Криштапович:

— Польское правительство стремилось лишить наш народ своей истории, своей культуры, своей интеллигенции и даже своей территории. В польских официальных документах Западная Белоруссия называлась «Кресами всходними», то есть восточной окраиной. Были ликвидированы все белорусские школы, которые в 1939 году были преобразованы в польские.

По данным официальной статистики, начальную школу не посещали 13% детей, а неграмотные составляли 35% населения Западной Белоруссии. В 1927 году в Западной Белоруссии издавалось 27 белорусских газет и журналов, в 1937-м осталось только восемь, которые проходили жёсткую правительственную цензуру. Не было белорусских театров.

Фактически своим небывалым террором в Западной Белоруссии польское правительство, как отмечалось в Обращении комитета научных работников и писателей БССР к представителям науки и культуры мировой общественности 4 марта 1928 года, подписанном народными поэтами Белоруссии Я. Купалой и Я. Колосом, осуществляло физическое уничтожение белорусского народа. А в открытом письме Белорусского рабоче-крестьянского клуба (белорусских депутатов Польского сейма) к белорусским рабочим и крестьянам Америки в ноябре 1928 года говорилось, что «пришло новое крепостничество, ещё более страшное, чем старое, давнее под знаком мести трудящимся массам, под знаком их сознательного уничтожения».

В авангарде борьбы — коммунисты

Известный польский публицист того времени Адольф Невчинский на страницах газеты «Слово», которую редактировал ненавистник всего белорусского и русского Станислав Мацкевич, заявлял, что с белорусами нужно вести разговор только языком «виселиц и только виселиц, это будет самое правильное решение национального вопроса в Западной Белоруссии». После таких откровений белорусы вполне законно и справедливо считали польский режим оккупационным, а поляков — оккупантами. И с оккупантами велась настоящая война. Забастовки, митинги, демонстрации потрясали правительственный механизм Польши.

Решающая роль в организации борьбы белорусского народа против польских властей принадлежала Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ). Она была истинной защитницей белорусского народа, выступала за целостность белорусской земли, защищала родной язык, историю, национальную культуру и самобытность своего народа. Партия была загнана в глубокое подполье, лишена права свободно и открыто провозглашать свои идеи. Апогеем террористической политики польского правительства, направленной против белорусского народа, следует считать создание концлагеря в Берёзе-Картузской в 1934 году.

О значении социально-экономического положения трудящихся как важнейшего фактора их отношения к Советской власти и социалистическому жизнеустройству аргументированно говорил кандидат исторических наук, доцент Московской государственной академии физической культуры Валерий Петрович РЫБАЛКИН:

— Отношение к Советской власти и Советскому Союзу всюду носило классовый характер. Это общая закономерность, которую нам следует иметь в виду всегда. Её роль товарищи раскрывали на примере Западной Украины и Западной Белоруссии. О том, что эта закономерность носит всеобщий характер, свидетельствует и история вхождения в состав Союза ССР республик Прибалтики.

Как известно, летом 1940 года Латвия, Литва и Эстония влились в состав СССР. Нынешние отечественные и зарубежные «советологи» любят повторять, что к этому времени названные государства Прибалтики процветали, а войдя в состав СССР пришли в упадок. В связи с этим давайте обратимся к статистике и начнём с общеизвестного факта. Во всех трёх этих государствах к 1940 году существовали фашистские режимы, установившиеся соответственно в Литве, Латвии и Эстонии 17 декабря 1926 года, 16 мая 1934 года, 12 марта 1934 года. При этом во всех этих государствах были полностью ликвидированы политические свободы.

А теперь об экономическом положении в Литве, Латвии и Эстонии к моменту их вхождения в состав СССР.

В Латвии к концу 1939 года число промышленных предприятий сократилось в сравнении с 1913 годом (!) на 3,8%, объём выпускаемой продукции за этот же период также сократился. Например, последние три месяца 1939 года предприятия деревообрабатывающей и текстильной промышленностей работали всего по 4—5 дней в неделю. В первой половине 1940 года объём промышленного производства вновь оказался ниже, чем в 1913 году. В начале июня 1940 года около 43% тоннажа торгового флота простаивало.

В 1939 году в Латвии земельным наделом до 5 гектаров владело 26,52% хозяйств, наделом более 5 и менее 20 гектаров — 44,64%. В том же году в Латвии было продано с молотка 5106 крестьянских хозяйств. В Литве в 1940 году помещичьи и кулацкие хозяйства, вместе взятые, составляли 7,02%, но они имели 26,91% земельных угодий, а на 61% крестьянских дворов приходилось 21,7% земли. До 1937 года продали свои хозяйства кулакам и помещикам 45% крестьян, получивших землю по аграрной реформе 1922 года. В 1939 году долги крестьян выросли в сравнении с 1925 годом в 60 раз. В Эстонии долг крестьян к 1940 году составил 150 миллионов крон. Это намного больше доходов государственного бюджета на 1938—1939 финансовый год. Если в 1936 году было продано 879 крестьянских хозяйств, то в 1938 году — 1434.

Показателем благополучия трудящихся являются масштаб безработицы и уровень жизни. По неполным данным, в Литве в 1938 году доходы около 60% зарегистрированных в больничных кассах рабочих не достигали даже весьма скудного официального прожиточного минимума. В 1940 году в Литве было 76 тысяч полностью или частично безработных, а на селе от скрытой безработицы страдали 250—300 тысяч человек. Не случайно поэтому, в 1929—1939 годах Литву покинули около 80 тысяч человек.

В Латвии (по неполным данным) за период с начала 1939 года по март 1940-го безработица выросла с 4—4,5 тысячи до 17 тысяч человек. К тому же во второй половине 1939 года 11 тысяч работников наёмного труда в промышленности были заняты неполный рабочий день. Несмотря на это, департамент торговли и промышленности Латвии указал, что летом 1940 года надо отправить в «резервную армию труда» ещё до 50% рабочих.

В Эстонии в период с сентября 1939 года по апрель 1940-го лишь с «разрешения» министерства экономики было уволено более 4,5 тысячи человек, а 4,65 тысячи — переведены на сокращённую рабочую неделю. Рабочих также заставляли брать не только оплачиваемые, но и неоплачиваемые (зачастую бессрочные) отпуска. К весне 1940 года в Эстонии насчитывалось 20 тысяч безработных. И это при том, что к 1940 году её население составляло примерно 1,054 миллиона человек.

В Латвии треть детей в возрасте 8—14 лет не посещали школу. Начальную школу оканчивала лишь пятая часть начинавших в ней учиться. Из «выпускников» начальной школы в среднюю школу поступало меньше трети, а оканчивали её только 20—25% поступивших в неё. В Литве в 1940 году не учились 10% детей. Не случайно поэтому 30% населения (186 тысяч человек) страны были неграмотны, а 228 тысяч — малограмотны.

В Литве детская смертность была одной из самых высоких в Европе: смертность детей до года была 12—17%. Этот страшный показатель будет понятен, если учесть, что в 1935 году в стране было лишь 672 врача, в том числе 308 из них работали в столичном Каунасе. На всю страну почти с трёхмиллионным населением имелось лишь 5092 больничные койки.

Надо ли удивляться, что большинство населения прибалтийских стран приветствовало вхождение в состав Союза ССР. За 20 лет их формальной независимости трудящиеся Латвии, Литвы и Эстонии вполне познали прелести капиталистического жизнеустройства.

Встречали как освободителей

Ю.В. Емельянов заметил, что польская армия и местная администрация были растеряны, политически дезориентированы и вели себя порой неожиданно:

— В последние минуты перед бегством в Румынию главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы отдал распоряжение не оказывать сопротивления Красной Армии. Состояние польского общества в эти дни характеризовалось крайней степенью деморализации. В этой обстановке сознание впавших в отчаяние людей легко зажигалось надеждой. В своём исследовании «Революция из-за границы», подготовленном на основе записей поляков, покинувших СССР вместе с армией Андерса в 1943 году, Я. Гросс писал: «Приказ не оказывать вооружённое сопротивление вступавшим советским войскам каким-то образом превратился в инструкцию, чтобы их дружески встречать — так, как следует встречать союзника в минуту беды. В Тарнополе уездный префект Майковский убеждал население через громкоговорители оказать дружеский приём вступавшей Красной Армии. Объявления, подписанные городским головой Станислава, призывавшего к спокойной, дружественной встрече, были расклеены в городе утром 18 сентября. В Ровно уездный префект вышел вместе с представителями местной власти, чтобы приветствовать авангард советской колонны. Он энергично поблагодарил Красную Армию за помощь полякам, которые сражаются с немецкими захватчиками. В Копышинце представитель властей, выступая с балкона городского совета, заявил: «Господа поляки, солдаты! Мы теперь разобьём немцев, раз нам помогут большевики». Красноармейцы обнимались с польскими офицерами, а польские солдаты забрасывали цветами советские танки. Советские колонны шли через Тарнополь и Луцк бок о бок с отрядами польской армии, давая дорогу друг другу или не обращая внимания на присутствие другого».

Но если радость многих офицеров и представителей городских властей Польши была вызвана непониманием происходивших событий, то восторг многих украинцев, белорусов, евреев был связан с оправдавшимися надеждами на прекращение режима национального угнетения. Несмотря на свою явную неприязнь к описываемым событиям, Я. Гросс признаёт: «Следует отметить и сказать это недвусмысленно: по всей Западной Украине и Западной Белоруссии на хуторах, в деревнях, в городах Красную Армию приветствовали малые или большие, но в любом случае заметные, дружественно настроенные толпы... Толпы сооружали триумфальные арки и вывешивали красные знамёна (достаточно было оторвать белую полосу от польского флага, чтобы он стал красным)... Войска засыпали цветами, солдат обнимали и целовали, целовали даже танки... Иногда их встречали хлебом и солью».

Изъявления радости по поводу прихода армии, освобождавшей их от режима национальной дискриминации, сопровождались взрывом ненависти по отношению к свергнутому строю. Украинцы, белорусы, евреи объединялись в группы, нападавшие на польскую администрацию, которая пыталась найти защиту у остатков польской армии. По всей территории Западной Украины и Западной Белоруссии происходили вооружённые стычки.

Как отмечал Я. Гросс, «части польской армии, перемещавшиеся через восточные воеводства, — всего их было несколько сот тысяч солдат — во многих случаях наталкивались на недружественное местное население. Свои последние бои польская армия на своей территории вела против украинцев, белорусов, евреев». Так как последние обращались за помощью к советским войскам, в эти стычки втягивалась и Красная Армия. Этим объясняются потери среди Красной Армии, которую сначала всё население без исключения встретило так радостно. «Гражданское население (главным образом поляки), — отмечал Я. Гросс, — присоединилось к разрозненным частям польской армии и активно сражалось вместе с ними против советских войск. Было немало примеров такого рода, и в дальнейшем это способствовало отношению советских властей к гражданскому населению как к противозаконным элементам».

Советская власть практически с первых же дней воссоединения украинского и белорусского народов всячески способствовала переводу всей жизни западных регионов этих двух советских республик на социалистические рельсы. А.Т. Дробан рассказывал:

— Теперь позвольте немного личных воспоминаний о моей жизни на Западной Украине. После её освобождения мой отец был направлен с партийной работы на востоке республики, в Ворошиловградской области, на такую же работу на запад, во Львовскую область. Первоначально отец около года работал заместителем директора МТС по политической части. МТС была организована в местечке Ожидове, в большом имении. В бывшем панском доме, окружённом великолепным старым парком, жили руководители МТС. Преодолевая множество затруднений, они наладили работу станции. Отец в 1940 году побывал в Москве, на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.

Советская Украина, весь Советский Союз немедленно оказали воссоединённым районам широкую социально-экономическую помощь. В национализированной промышленности началась реконструкция старых и создание новых предприятий. В 1939—1941 годах численность рабочих в Львовской области выросла вдвое. Была ликвидирована безработица. Сельское хозяйство также пережило коренную перестройку. В области до 1939 года преобладало крупное помещичье землевладение при наличии массы мелких и безземельных крестьянских хозяйств. Новая власть осуществила конфискацию крупной собственности и передала трудящимся крестьянам более 130 тысяч гектаров земли, 6 тысяч лошадей, 8 тысяч коров, 62 тысячи центнеров посевного материала. Началась коллективизация сельскохозяйственных производителей. В село пришли передовые техника и технология благодаря организации первых машинно-тракторных станций. Они оказывали содействие советским и коллективным хозяйствам, а также индивидуальным труженикам.

Составная часть классовой борьбы

В дискуссию вступил главный редактор журнала «Политическое просвещение», кандидат философских наук, доцент Владимир Филиппович ГРЫЗЛОВ:

— Сегодня выступавшие приводили много свидетельств о том, что в 1939 году явное большинство населения Западной Украины поддержало объединение с Украинской ССР. Таких свидетельств можно было бы привести значительно больше — из архивных документов, публикаций в прессе, заявлений политиков и рядовых граждан. Советское руководство во главе с И.В. Сталиным в 1939 году смогло осуществить то, что после Киевской Руси не смог сделать ни один князь, ни один украинский гетман. Украинцы были объединены в одно государство. Но всё же не будем упрощать и идеализировать ситуацию на Западной Украине ни в довоенные, ни в военные и послевоенные годы.

В.Ф. Грызлова поддержал В.Я. Гросул:

— Когда 17 сентября 1939 года Красная Армия вошла на территорию Западной Украины и Белоруссии, местное население к этому отнеслось достаточно позитивно. Люди прямо говорили, что наконец-то нас освободили от этих поляков. А вот через два года ситуация в определённой степени поменялась. В чём дело? По мнению начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России генерал-лейтенанта Василия Христофорова, свою негативную роль здесь сыграла ускоренная советизация. Видимо, это было ошибкой. Второй источник изменения настроений — определённые перехлёсты с депортацией.

В.Ф. Грызлов продолжал:

— В 1939 году большинство населения Западной Украины доброжелательно приняло Советскую власть. Но можно привести и иные факты. Ещё в 1929 году была создана Организация украинских националистов (ОУН). В 1940 году ОУН раскололась на две части — бандеровцы во главе с С. Бандерой и мельниковцы во главе с А. Мельником. Было спецподразделение — батальон «Нахтигаль», сформированный и обученный в лагерях абвером ещё до войны и состоявший преимущественно из бандеровцев. «Нахтигаль» «прославился» еврейскими погромами во Львове в первых числах июля 1941 года, карательными акциями против русского, украинского, белорусского и польского гражданского населения.

Была и дивизия СС «Галичина», созданная по инициативе ОУН А. Мельника. Не менее 80 тысяч галичан готовы были служить в этой эсэсовской дивизии. При её формировании был отбор. Были полицейские формирования из западных украинцев, участвовавшие в карательных операциях против гражданского населения. Была и украинская повстанческая армия — вооружённое крыло бандеровцев.

В разговор вновь включается В.А. Попович:

— Бандерофашизм выступал против стремления большинства славян, проживавших на Волыни, в Галиции, на Буковине, воссоединиться с русскими братьями. Бандеровщину активно поддерживали униатские священники, носившие под рясами маузеры и парабеллумы и в своих алтарях хранившие антисоветскую литературу, гранаты и пулемёты. С самостийниками не соглашались сторонники единого Советского государства. Среди таких людей был писатель и публицист Ярослав Галан. Ещё перед войной Я.А. Галан предугадал путь предательства бандеровцев, их авантюр, торговли интересами украинского народа.

Задолго до присоединения Галиции к Украине Ярослав Галан активно критиковал самого одиозного ненавистника власти народа — митрополита Шептицкого, основателя партии «Украинский католический союз». Националисты рьяно служили фашистам, массово истребляли людей в Бабьем Яру в Киеве, Дробицком Яру под Харьковом, в Яновском лагере подо Львовом, в Крыму, в сёлах Волыни. На их совести — белорусская деревня Хатынь, убийство генерала армии Н.Ф. Ватутина, истребление множества людей в душегубках, газовых камерах концентрационных лагерей, убийство тех, кто симпатизировал Советам в послевоенные годы, и многие другие злодеяния.

Многие вожаки бандеровских шаек нашли крышу в западных зонах оккупации, сошлись с новыми западноевропейскими и американскими покровителями, с которыми сотрудничали ещё в годы войны. После войны предатели, возвратившись в родные края, создавали бандерофашистские организации для борьбы со сторонниками Советской власти. Они вешали, убивали, выкалывали глаза, отрубали головы, вспаривали животы, жгли живьём тех, кто не соглашался с фашистской идеологией.

О.А. Степаненко заметил:

— Националистами на Украине были убиты многие тысячи партийных и советских активистов, военнослужащих и милиционеров, руководителей предприятий, колхозов и учреждений, учителей, простых граждан. Накал борьбы с вооружённым подпольем украинских националистов на территории СССР к 1948 году значительно снизился, но всё же эта борьба продолжалась до середины 1954 года.

Участники «круглого стола» не могли обойти острые проблемы сегодняшней Украины. Весьма жёстко выразил своё отношение к нынешним событиям В.А. Попович:

— На Украине сейчас бандеровские недобитки сносят памятники советской эпохи и уничтожают монументы героям-победителям. Там в ранг героев возвели самостийников, а не тех, кто боролся с фашизмом. Нынешняя верхушка, захватившая власть на Украине, танцует под дудку Запада. Она готова продавать Украину, если хорошо за это заплатят.

Издевательство над историей

— Нельзя соглашаться и с теми, — продолжал В.А. Попович, — кто пытается убедить, будто присоединение западных областей нынешней Украины и Белоруссии — это серьёзная ошибка Сталина. В частности эту идею усиленно навязывает учёная госпожа Нарочницкая, которая заявляет, что, мол, следует отдать Волынь и Галицию Польше, Буковину — Румынии, Закарпатье — Венгрии или Словакии, и тогда наступят мир и спокойствие.

Московского исследователя поддержал О.А. Степаненко:

— Пора, наконец, прекратить спекуляции вокруг договора о ненападении между Советским Союзом и Германией. Полностью восстановить историческую правду обязана прежде всего Россия как правопреемница СССР. Но российское руководство заняло двойственную и, как следствие, антиисторическую, антироссийскую позицию. Эта двойственность очень ярко проявилась в выступлении Владимира Путина на официальной церемонии в Гданьске, посвящённой 70-й годовщине начала Второй мировой войны и в приуроченной к этому событию его статье в польской «Газете выборчей».

И в выступлении, и в статье Путин приводит неопровержимые исторические факты, показывающие, кто расчистил дорогу гитлеровской агрессии, сознательно подтолкнул фюрера к началу Второй мировой войны. Напоминает, как при благосклонном бездействии, а ещё больше — при содействии «западных демократий» германский нацизм начал рушить границы в Европе ещё до 1 сентября 1939 года, как был совершён аншлюс Австрии, как после мюнхенского предательства Франции и Великобритании была растерзана Чехословакия, куски которой вместе с гитлеровским рейхом отхватили Венгрия и Польша. «И можно ли, — задаёт президент России резонный вопрос, — закрыть глаза на закулисные попытки западных демократий «откупиться» от Гитлера и перенаправить его агрессию «на восток»?»

«В контексте исторических событий того времени Советский Союз, — замечает Путин, — не только остался один на один с Германией, поскольку западные государства отказались от предлагавшейся системы коллективной безопасности, но и стоял перед угрозой войны на два фронта. Ведь именно в августе 1939 года до максимальной силы разгорелся огонь конфликта с японцами на реке Халхин-Гол. Отвергнуть предложение Германии подписать пакт о ненападении — в условиях, когда возможные союзники СССР на Западе уже пошли на аналогичные договорённости с немецким рейхом и не хотели сотрудничать с Советским Союзом, в одиночку столкнуться с мощнейшей военной машиной нацизма — советская дипломатия того времени вполне обоснованно считала как минимум неразумным».

Если отбросить витиеватую политкорректность последнего слова, мы увидим, что Путин по сути признал преступность отказа от пакта о ненападении, заключённого с Германией. И какой же вывод? «Без всяких сомнений, можно с полным основанием осудить пакт Молотова — Риббентропа...», — вопреки всякой здравой логике заключает автор в своей статье. И все пакты, заключённые с гитлеровской Германией с 1934 по 1939 год, Путин объявляет «с практической, политической точки зрения бессмысленными, вредными и опасными». Смешав всё в кучу, он ставит на одну доску тех, кто своими соглашениями с Гитлером помогал ему развязать войну, и Советский Союз, спасший договором о ненападении человечество от фашизма.

Почему же «раздвоился» «национальный лидер» России? Неужто из-за ненависти к той советской эпохе и её руководителям, не в пример ему и всей кремлёвско-«единороссовской» команде умевшим защищать интересы своей Родины? Такую же типично буржуазную антиисторическую и антироссийскую позицию занимает всё руководство «новой» России, законодательно осудившее договор, спасший Европу, и Польшу в том числе, и весь мир.

Коллективное мнение

А слова В.Ф. Грызлова можно с полным основанием назвать заключительным аккордом «круглого стола», выразившим коллективное мнение его участников:

— Обстановка на Украине стала обостряться с конца 1980-х годов. Порой подают нынешний конфликт как конфликт между украинцами и русскими. Но это не так. Каковы, на мой взгляд, главные факторы обострения национального вопроса на Украине и в других бывших союзных республиках СССР?

Первая группа причин связана с реставрацией капитализма в нашей стране и разрушением Советского Союза. Становление капитализма во всех регионах мира вело к обострению национального вопроса. Возникают национальные рынки и новые социально-классовые силы. Базис требует соответствующей надстройки. Буржуазия стремится к созданию своего классового государства. Отсюда тенденции к обособлению и подавлению национальных меньшинств.

Вторая группа факторов, которые привели к обострению национального вопроса на Украине. Там сложился своеобразный капитализм. В стране шла ожесточённая борьба двух группировок олигархов. Одни откровенно ориентированы на Запад, другие хотели бы грабить трудовой народ Украины сами. В результате антиконституционного переворота с помощью боевиков «Правого сектора» и частных военных формирований в феврале этого года власть в Киеве захватили прозападные олигархи. Они стали агрессивно насаждать идеологию и политику бандерофашизма. Дело дошло до того, что обстреливаются из «Градов» и гаубиц, подвергаются бомбёжкам города Донбасса, там убивают мирных жителей и журналистов, расстреливают милиционеров, отказавшихся участвовать в карательной операции. Идёт идеологическая обработка населения, постоянно звучат провокационные призывы. На днях мэр Львова призвал жителей города готовиться к войне.

Наконец, ещё одна группа факторов, крайне осложнивших положение на Украине. Это — всё более агрессивная политика ведущих империалистических государств. США и их союзники объявили «зоной своих интересов» почти все бывшие союзные республики СССР. Запад открыто вмешивается в их внутренние дела, стремится противопоставить бывшие союзные республики, ставит под угрозу безопасность Российской Федерации. Принимаются решения о расширении американского присутствия в странах Прибалтики. В северо-западной части Чёрного моря начались военно-морские учения Украины, Грузии, США и других стран НАТО. И т.д.

Юго-восток Украины ответил на карательную операцию Киева освободительной антифашистской борьбой. В ней участвуют разные социальные группы и политические силы, звучат различные требования и призывы. Мы, сверяя свои оценки с оценками украинских коммунистов, должны побуждать народ Донбасса к более левым взглядам, к сочетанию антифашистской борьбы с социально-классовой. Несомненно, что антифашистская борьба на юго-востоке Украины носит справедливый характер.