Тетёкин Вячеслав Николаевич

Главный политический советник Председателя ЦК КПРФ

Тетёкин
Вячеслав
Николаевич

Главный политический советник Председателя ЦК КПРФ

Персональная страница

Недавно побывал в Североморске, где располагаются штаб и главная база Северного флота. Поехал туда как член Комитета Государственной думы по обороне и одновременно как депутат, представляющий население Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов. Знакомство с флотом представляло для меня особое значение в плане понимания того, как мы можем защищать наши интересы в Арктике, куда ныне устремлены все взоры: глава Роснефти прямо с середины Баренцева моря рапортует президенту страны о начале бурения глубоководной скважины, сам глава государства то и дело наведывается на Ямал, к этим местам приковано внимание прессы.

А ведь еще недавно, лет 20 назад российский Север оказался, скажем так, в глубокой заморозке. Закрывались якобы из-за нерентабельности промышленные предприятия, рудники и шахты. Из Заполярья ушли воинские части. Народ стал уезжать на юг. Поселки и города быстро пустели. Жизнь начала исчезать из этих суровых мест. Она сохранилась только в местах добычи, переработки и транспортировки нефти и газа. Да и там начали с тревогой говорить о снижении добычи, о грядущем исчерпании месторождений, некогда казавшихся бездонными.

Сегодня все магически переменилось. Поток людей переключился в обратную сторону: теперь в нефтегазоносные округа, прежде всего на Ямал и в Ханты-Мансийск, хлещет поток людей с юга. На Севере вдруг снова обнаружился платежеспособный спрос и наши предприимчивые сограждане с Кавказа и неграждане из Средней Азии хлынули в новый Эльдорадо.

Интерес обнаружился и у наших гораздо более предприимчивых бледнолицых братьев в США и Европе, а также у менее бледнолицых, но весьма предприимчивых соседей на востоке. В последние годы резко обострилась конкуренция мировых держав за доступ к энергоресурсам, большие запасы которых, как предполагают, находятся на дне Ледовитого океана.

Традиционные месторождения на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке уже давно изучены и разрабатываются. Потребность в нефти и газе постоянно растет. А тут обнаруживается, что Арктика – буквально кладовая энергоносителей. За них начинается подспудная (пока еще) борьба. Проводятся симпозиумы, «круглые столы», конференции. Пишутся диссертации. Но все понимают, что политические, юридические и географические аргументы будут иметь вес только в том случае, если они подкреплены военной мощью государства.

Поэтому все приарктические (и не только) государства вдруг озаботились вопросами борьбы с международным терроризмом в Арктике. Военная активность в этом регионе резко возросла. В Заполярье энергично проводятся учения, разрабатываются новые виды вооружений и военной техники, предназначенной для использования именно в высоких широтах, создаются специальные воинские части, изучаются вопросы стратегии и тактики применительно к этим специфическим условиям.

Нашим Вооруженным Силам на Севере за последние два десятилетия стараниями разнообразных «реформаторов» был нанесен колоссальный ущерб. Ликвидированы или законсервированы стратегически важные аэродромы на побережье Ледовитого океана. Резко снизилась численность боевых кораблей и авиации флота. Ликвидированы части радиотехнических войск, обеспечивавших контроль над воздушным пространством Севера.

Однако нефтегазовые ветры с Баренцева моря продули застойные коридоры финансовой власти в Москве. Аромат потенциальных сверхдоходов из Арктики манит даже наиболее твердолобых сторонников сокращения военных расходов. Всем становится понятно, что сохранить эти сверхдоходы, не говоря уже об обеспечении обороноспособности страны на Севере, стало непросто.

Если раньше Арктику защищали от незваных пришельцев огромные расстояния и суровый климат, то теперь ни то ни другое особого значения не имеет. Ныне все решают средства воздушно-космического нападения, особенно крылатые ракеты морского и воздушного базирования с дальностью до 3000 километров. А объектами удара становятся не воинские формирования, как в прошедшие мировые войны, а объекты инфраструктуры, прежде всего энергетики. В этом смысле наш Север весьма уязвим. Носители крылатых ракет (бомбардировщики, подводные лодки) могут, даже не подходя близко к нашему побережью, нанести удар по месторождениям, электростанциям, компрессорным станциям и трубопроводам.

Подготовка к такому сценарию идет полным ходом. Разведывательная активность НАТО в Баренцевом море не снижается. Что касается наших внутренних морей – Карского, Лаптевых, Восточно-Сибирского, то их изучение в интересах НАТО идет отнюдь не в образе карикатурных «рыцарей плаща и кинжала», которые под покровом ночи рыщут возле военно-морских баз. Ныне это вполне респектабельные научно-исследовательские организации, которые занимаются, например, изучением биоресурсов или влияния выбросов нефти на морскую флору и фауну. А попутно фиксируют условия для операций подводных лодок США. Опаснее всего, однако, как ни покажется странным, когда этим занимаются наши исследователи. На вполне невинные гранты, предоставленные западными организациями.

Поскольку богатства шельфа Арктики привлекают повышенное внимание наших «партнеров», происходит коренное изменение роли Северного флота. Теперь к традиционной «наступательной» функции этого флота, основу которого составляют ракетные подводные крейсеры стратегического назначения (РПКСН), добавилась еще и резко возросшая оборонительная роль. Раньше Арктический сектор СССР был фактически внутренним морем. Ныне нашлось много желающих объявить Северный морской путь, который испокон веков был нашей национальной транспортной магистралью, неким международным водным коридором. Надо защищать и Севморпуть, и потенциальные нефтегазовые месторождения шельфа от настырных конкурентов.

Поэтому было важно понять состояние Северного флота, который является ключевой силой, способной обеспечить защиту наших интересов в Арктике. Разумеется, было бы опрометчиво пытаться за два дня разобраться в таком сложнейшем механизме, как наш самый мощный флот. Но попробовать составить для начала общее представление о нем можно и нужно.

Корабли и экипажи

Что удалось увидеть и услышать? Прямо скажу, мне повезло. В день моего приезда в Североморск там, в главной базе флота находился наш самый современный ракетный подводный крейсер «Юрий Долгорукий». Это первый РПКСН в серии новейших стратегических подводных лодок проекта «Борей», оснащенных межконтинентальными баллистическими ракетами «Булава». С «Булавой» намучались. Но теперь эту ракету потихоньку доводят до ума. Во всяком случае с «Юрия Долгорукого» все шесть пусков «Булавы», включая недавний – 29 октября, прошли успешно.

Мне повезло еще и в том смысле, что в этот день офицеры штаба флота принимали у экипажа зачеты по ряду систем жизнеобеспечения корабля перед пуском 29 октября. Это надо было видеть. Для самих моряков, конечно, обыденное дело. А для человека, впервые очутившегося на подводной лодке, когда там объявляется учебная тревога по поводу пожара в одном из отсеков, а затем ввиду поступления забортной воды в другой отсек, это зрелище захватывающее. Поражали слаженность работы экипажа в условиях опасности, скорость принятия и выполнения решений, отработанность схем ликвидации последствий той или иной аварии.

Огромное впечатление произвело и доскональное знание военными моряками боевой техники. В ходе проверки от экипажа РПКСН требовалось такое знание своих «заведываний», которое можно было бы ожидать разве что от инженеров и техников, разрабатывавших и создававших эту технику. Но военным морякам в отличие от инженеров некогда заглядывать в справочники или схемы. В критических ситуациях, когда живучесть корабля и экипажа определяется секундами, необходимо, чтобы информация буквально выстреливалась из головы.

Для этого непрерывно проводятся тренировки. Гражданскому человеку даже трудно себе представить их интенсивность. Причем требовательность руководителя проверки казалась запредельной. Однако офицер сам многие годы был командиром подводной лодки. Да и было ясно, что такая требовательность вызвана тяжелейшими уроками жизни, когда боевые корабли гибли из-за какой-нибудь, казалось бы, «мелочи» вроде не в ту сторону повернутого рычага или незакрытого клапана.

Впечатляет концентрация самой разнообразной техники на борту подводного крейсера. Корпуса современных РПКСН по размеру подобны огромным многоэтажным домам. Но это пространство до предела заполнено ракетными шахтами, торпедными аппаратами и стеллажами с торпедами, разнообразными устройствами, бесконечными трубопроводами. При этом моряки даже в крайне стесненных условиях стремятся создать уют, который помогает скрашивать обстановку, когда люди месяцами не видят небо.

Не менее сильное впечатление произвело посещение тяжелого атомного ракетного крейсера «Петр Великий». Прекрасно сработавшийся, слаженный экипаж, прошедший немало дальних морских походов. Как и в случае с «Юрием Долгоруким», возникает чувство гордости за наших корабелов, способных строить таких боевых великанов. Огромная, почти с четверть футбольного поля передняя часть крейсера сплошь усеяна крышками ракетных шахт. 20 сверхзвуковых противокорабельных ракет «Гранит», 96 зенитных ракет «Форт» (морской аналог знаменитой С-300) – это по сути дела три зенитных ракетных полка. Противовоздушное зенитное ракетное и артиллерийское вооружение «Петра Великого» включает еще систему ПВО «Кинжал», ЗРК «Кортик» с АК-630 и артустановку АК-130. Противолодочное вооружение крейсера укомплектовано системами «Волгопад-НК» и противоторпедной «Удав-1», ракетно-бомбовыми установками РБУ-1000 и вертолетами Ка-27ПЛ.

Можно еще долго рассказывать о вооружении и техническом оснащении этого самого мощного в мире боевого корабля. Но главное в том, что он до последней заклепки отечественного производства. Сегодня нам пытаются внушить мысль, что мы стали совсем немощны и неспособны построить такое относительно несложное судно, как вертолетоносец типа «Мистраль». По-видимому, кому-то очень нужно вколотить в головы людей идею о том, будто Россия настолько безнадежно отстала от «цивилизованного мира», что должна покорно пойти в технологическое рабство. Между тем само существование «Петра Великого» и «Юрия Долгорукого» показывает, что наши недруги напрасно стараются ввергнуть нас в неверие в собственные силы.

Очень интересным было посещение большого противолодочного корабля «Североморск». Если «Петр Великий» – это президентский корабль, то «Североморск», как другие БПК, – рабочая лошадка флота. На его борту кипела работа, явно никогда не прекращающаяся. Командир корабля капитан 1-го ранга Андрей Клименко производит впечатление сгустка энергии и знаний. День явно был не сложнее обычного. Однако командир находился «в деле» буквально каждую секунду: то и дело поступали рапорта, по ним принимались решения. Предстоял «разбор полетов» после очередных учений (а военные моряки учатся и тренируются непрерывно). Заезжий московский депутат отрывал у командира драгоценное время. Но тем не менее он терпеливо и грамотно провел класс ликбеза на тему тактики борьбы с подводными лодками вероятного противника.

Занятие, как выясняется, достаточно непростое. Дело в том, что современная подлодка отнюдь не беззащитный заяц, за которым охотятся злые волки. Она способна обнаружить и атаковать надводный корабль раньше, чем тот засечет ее. Поэтому для эффективной противолодочной обороны необходимы объединенные силы морской авиации, надводных кораблей, многоцелевых ПЛ и стационарных гидроакустических систем (СГС). А вот с СГС у нас по нынешним временам, мягко говоря, напряженно. Сказываются многие годы сильнейшего недофинансирования армии и флота.

Все это прекрасно известно специалистам. Однако ощущение такое, что гражданские чиновники, определяющие финансирование (а значит, и перспективы развития) флота, не в полной мере понимают сложности защиты наших интересов (в том числе и нефтегазовых) в Арктике.

Сильнейшее впечатление произвели люди, которые служат на Северном флоте. Мне удалось поговорить с командирами боевых кораблей, с офицерами штаба флота. Должен с огромным удовлетворением отметить, что это люди, которые обладают одновременно высочайшим профессионализмом и патриотизмом. Вдумчивый, многоопытный командующий флотом адмирал Владимир Королев, который практически всю жизнь служит на Севере, а поэтому досконально знает корабли, людей, особенности местной (и не только) природы (вернее «театра военных действий»). Молодой, глубоко владеющий своим делом командир дивизии стратегических подводных лодок контр-адмирал Аркадий Романов. Начальник Управления боевой подготовки капитан 1-го ранга Олег Зверев – бывший командир подводной лодки, человек, наполненный идеями о том, как усовершенствовать боевую учебу. Командир РПКСН «Юрий Долгорукий» капитан 1-го ранга Владимир Ширин, поражающий своим спокойствием и уравновешенностью, досконально знающий свой уникальный корабль.

Все они беззаветно несут свою нелегкую службу. Между тем на флоте сохраняются крупные проблемы, которые вызваны многими годами забвения наших Вооруженных Сил, особенно в годы сердюковщины. Отставание от наших «заклятых друзей» в ВМС НАТО по ряду позиций заметно.

Главное звено цепи

В детали вдаваться не буду. Специалистам эти проблемы хорошо известны. Меня интересует другое. Боевой корабль, особенно ракетный подводный крейсер, в гораздо большей степени, чем самый новый самолет или даже космический корабль, является квинтэссенцией достижений современной науки, техники и мастерства рабочих. Поэтому фактическое прекращение военного кораблестроения в последние 20 лет привело к деградации науки и техники, резкому падению квалификации рабочих.

А ведь оно является тем звеном, за которое вытягивается вся цепочка высокотехнологических отраслей. Здесь, в одном корпусе – мощная энергетическая установка, способная обеспечить светом и теплом небольшой город, противокорабельное и зенитное ракетное оружие, минно-торпедное и артиллерийское вооружение, средства связи и управления, гидроакустические и штурманско-навигационные системы, радиолокаторы, авиационная техника. И тут же с учетом дальнего плавания огромные емкости для топлива и пресной воды, собственный банно-прачечный комбинат, пекарня и камбуз, способные обслуживать сотни людей. И вся эта техника должна работать в условиях и Заполярья, и тропиков, на стоянке у пирса и в жесточайший шторм.

Все это кажется расхожими истинами, для постижения которых вроде бы не нужно ехать в Североморск. Но ныне общество дезориентировано. Прицелы сбиты. Появилась масса ложных целей, на которые уходят драгоценные ресурсы.

Однако в последнее время наши верхи начали наконец осознавать необходимость иметь мощные Вооруженные Силы. Ныне, особенно в связи с событиями вокруг Украины, возникло понимание того, что армию, Военно-морской флот и оборонно-промышленный комплекс надо срочно возрождать. Военные моряки, осваивая новейшие корабли, почувствовали, что флот в ближайшей перспективе значительно обновится. Пример одного только Северного флота, в составе которого сейчас находятся два РПКСН «Борей» и один многоцелевой «Ясень», полученные менее чем за последние два года, показывает, что ВМФ России входит в новый этап развития.

По-видимому, вместе с наращиванием регулярного присутствия наших сил в таких районах Мирового океана, как Средиземноморье и Арктика, будет расти и престиж службы на флоте. Да и в целом меняться отношение общества к человеку в погонах.

И снова о проблемах. Чувствовалось, что заботы о судоремонте явно занимают мысли командования флота не меньше, чем вопросы боевой подготовки. И это естественно, ибо оба процесса полностью взаимосвязаны. Однако если организация боевой подготовки всецело зависит от самих военных моряков, то вопросы состояния судостроительной и судоремонтной промышленности выходят за пределы их компетенции. Поэтому возрождение систем подготовки инженеров, техников и особенно рабочих оборонного комплекса – общегосударственная задача. Если на судоремонтных и судостроительных заводах острая нехватка квалифицированных сварщиков – некогда самой массовой профессии, о какой боеготовности флота можно говорить?

Даже в канун 70-летия нашей Великой Победы вряд ли кто вспоминает о системе фабрично-заводских училищ, которая дала стране рабочих, создавших превосходную боевую технику для Красной армии. Ныне, в условиях развала профтехобразования, с падением престижа технических вузов и специальностей надеяться, что только мощные вливания денег в закупки вооружений решат все проблемы, было бы крайне опрометчиво.

Сегодня много разговоров о необходимости новой индустриализации России. То есть возрождения нашего машиностроения, разрушенного многочисленными «реформаторами» в лихие 90-е и тучные 2000-е. Дело непростое. И не только потому, что процесс разрушения зашел очень далеко. Но и потому, что по-прежнему у власти в экономическом блоке правительства те, кто поощрял разгром великого советского оборонно-промышленного комплекса.

К счастью, времена меняются. Сегодня из уст главы государства мы слышим заявления о необходимости полной опоры на собственные силы. И это не случайно. Стратегия «удушения России в дружеских объятиях», весьма эффективно работавшая многие годы, проваливается. Не в последнюю очередь потому, что Запад, столкнувшись (впервые за десятилетия) с твердой позицией России по Сирии, а затем и по Украине, вполне открыл свое лицо. Хищное и циничное. Кое-кому в верхах очень хочется по-прежнему видеть в наших западных «партнерах» благообразных джентльменов, заинтересованных проблемами нашей страны. Но это была маска, которая уже не прикрывает злобный, откровенно антироссийский облик. И становится предельно ясно, что без опоры на мощные Вооруженные Силы нам не устоять перед западным шантажом.

Что касается Военно-морского флота, то значение его не только в защите наших интересов в Мировом океане. Как во все времена, именно военное кораблестроение должно стать тем звеном цепи, потянув за которое, мы сможем возродить славу великой научной и промышленной державы. Надо строить корабли. Надо воссоздавать океанский флот. Жизнь показывает, что это окупится сторицей.

Вячеслав Тетекин, член Комитета Государственной думы по обороне