– Нина Александровна, как на сегодняшний день обстоят дела с молодежной политикой в России?

– Я приведу несколько фактов. Когда в феврале прошлого года президент собирал у себя Госсовет, он сказал буквально следующее:  государственной молодежной политики, концентрированного законодательства, которое касалось бы молодежи, у нас нет. Прошел год – ничего не изменилось. И еще факт. Я была крайне удивлена, получив  в 2007 году орден «Святой Ольги» за молодежную программу, автором которой я была. Патриарх Алексий тогда сказал, что внимательно отслеживает действия всех партий, однако КПРФ, по его словам, единственная партия, имеющая программу по защите детей и молодежи. Это моя тема в политике, поскольку 14 лет я работаю в Госдуме в составе Комитета по делам женщин, семьи и детей.

В нынешней ситуации пугает имитация законотворческой деятельности – вроде принимается много законов (порой принимается до 30-ти законов в день), но молодежь этого не ощущает. В 2002 году мы предприняли попытку провести закон о государственной молодежной политике, чтобы молодежь понимала, чего ждать. Нам удалось сделать это в Думе, но, к сожалению, закон этот подписан президентом не был, и в силу не вступил. В нем были изложены две простые вещи, которые касаются каждого – трудоустройство молодежи и жилье. В какую бы аудиторию ты ни приходил – можно сколько угодно говорить о высоких материях, но все сводится к одному – надо жить и надо работать. Молодежь не требует подачек. И в этой связи должна сказаться роль государства, чтобы обязать собственников создать рабочие места для молодежи. Другого пути я не вижу.

На государственном уровне закон о молодежи принят не был, но я буду добиваться того, чтобы он был принят на региональных уровнях.

Что касается жилья для молодой семьи, то как бы абстрактно это ни звучало, но ведь удалось в 2005 году выделить строчку в бюджете под программу «Жилище». Был бы еще федеральный закон плюс региональное софинансирование, и можно было бы смело говорить молодежной аудитории: «Вы нужны государству».

Сегодня молодежь нуждается в нас. Примерно треть всех семей – молодые. 70% из них либо живут с родителями, либо снимают жилье, так или иначе они нуждаются в своем жилье. Им не по плечу ипотека, ее драконовские условия, поскольку государство совершенно не вмешивается, не контролирует процентную ставку. Однако решить проблему может любой регион, если будет иметь квалифицированное большинство депутатов в региональном парламенте, заинтересованное в решении проблем молодежи.

– Как вы оцениваете те изменения, которые происходят в системе образования?

– Что касается образования, то мы категорически не согласны с министром Фурсенко, говорящем о том, что необходимо сократить 150-200 вузов в России. Это непонимание того, что дальше Россия будет неконкурентоспособна. И тот факт, что поддерживаются только элитные питерские и московские вузы, может существенно поменять настроение провинциальной молодежи. И тогда мы получим еще одну Грецию или Францию. Мы не раз уже предупреждали о преступности такой политики в образовательной сфере. Бесплатное образование – дошкольное, школьное и высшее – это не утопия. Сейчас на 10 тысяч населения  приходится 445 студентов, но только 205 мест бесплатные. Официально статистика дает 40% бесплатных мест, в московских и питерских вузах – 20%. На сегодня задача – сохранить существующую систему высшей школы, сделать ее доступной для всех. Потому что концепция элитарного образования, с которой пришел Фурсенко, противоречит самому духу русского человека. Не только те, кто могут оплатить, а абсолютно все имеют право на то, чтобы получить базовое образование, а потом уже молодой человек сам решит – идти ли в науку или заняться прикладными вещами.

Это вопрос выживания, это, в конечном итоге, вопрос сохранения территории. Вот сейчас освобождаем сельскую территорию, закрывая сельскую школу. Вопрос: для кого мы, сибиряки, освобождаем нашу сибирскую территорию? Наш русский язык постепенно каким языком вытесняется? Какая нация сейчас развивается на угодьях, где трудился русский крестьянин? Это уже вопрос большой политики, нашей национальной безопасности, территориальных претензий. Это не война, это не экспансия. Это постепенное вытеснение русскоязычного населения. Если власть делает это осознанно, то надо призвать ее к ответу и избавиться от нее.  Поэтому для меня образование – вопрос большой политики. Если мы позаботимся сегодня о молодежи – завтра будет, кому позаботиться о нас. Нужно реформировать всю нашу социальную политику.

– В Новосибирской области сейчас очень остро стоит вопрос дошкольного образования, как можно повлиять на ситуацию?

– В Новосибирской области 39,5 тысяч детей стоят в очередь за местами в детские сады, даже в Москве очередь меньше – 35 тысяч. Бездумная политика и объяснения, типа того, что в России сейчас демографическая яма вовсе не означают, что так должно быть завтра и послезавтра. С одной стороны приватизация, с другой «ручное управление». И хотя чиновники говорят: «давайте что-то вернем», на самом деле уже ничего не вернуть. Нужно выяснить, насколько законны те факты, что детские сады оказались в руках каких-то коммерческих структур либо близких к власти управленцев. Если можно что-то вернуть, то это, конечно, хорошо, но у меня большие сомнения в том, что это можно сделать.

Нужно обязать структуры, которые выигрывают тендеры на участие в программе «Снос ветхого жилья», строить детские сады. Это должно стать обязательным условием участия в конкурсе, тем более, что деньги выделяются федеральные. Но для этого необходима политическая воля депутатов федерального уровня. Я другого пути не вижу. Сейчас всю детскую политику спустили на муниципалитеты, которым она попросту не под силу. Прописав детский сад как основное условие участия в конкурсе, мы сможем вновь вернуть необходимое количество дошкольных учреждений. В существующую программу вписать этот пункт, я думаю, вполне реально. И мы намерены подробно говорить об этом с Кудриным при утверждении бюджета.