Представим себе знакомый и любимый многими жителями нашего города зал Рязанского государственного областного театра драмы. Ещё совсем недавно отшумели овации, которыми рязанская публика встречала замечательные спектакли «Наполеон Первый» и «Бешеные деньги» — премьеры последнего театрального сезона с блистательным Александром Зайцевым в главных ролях. И вот теперь зрители, некоторые целыми семьями, с детьми, пришли на гастрольный спектакль «Спящая красавица», который привёз в Рязань театр «Провинциальные танцы» из Екатеринбурга. Наверное, дети, а вместе с ними и родители надеялись увидеть знаменитую сказку про злую и мстительную колдунью, про уколовшуюся о ядовитое веретено и уснувшую на целое столетие принцессу, про её безутешных родителей и про прекрасного принца, исцелившего спящую красавицу от роковых чар своей самоотверженной любовью.

Что же ожидало на этот раз наших зрителей, привыкших к добротным постановкам классической и современной драматургии на той же сцене?

Нестерпимая для слуха мучительная какофония звуков, напоминающая визг ржавой пилы по стеклу, сопровождающая столь же бессмысленное действо. Странные люди-роботы в не менее странной спецодежде, то механически снующие по сцене, то скачущие верхом на огромных трубах, оказавшихся в итоге, согласно прихотливому замыслу режиссёра, фаллическими символами. Мускулистые, но бездушные танцоры с практически неприкрытой тыловой частью и характерными телодвижениями, откровенно демонстрирующими отнюдь не юношескую гиперсексуальность и однополый эротический подтекст, — всё это рождало в душе тоскливое ощущение адской вакханалии, справедливо именуемой в православной традиции «содомитством» и «свальным грехом».

Сидевший впереди мальчик, всё ещё надеявшийся увидеть любимую сказку, недоуменно спрашивал маму, так неосторожно поверившую обманчивой афише: «Мама, а что эти дяди делают? А зачем они это делают? А?»

Вот уж действительно, истина глаголет устами младенцев. И вслед за наивным и мудрым в своей чистоте малышом хотелось крикнуть господам актёрам: «А зачем всё это?» И спросить режиссёра: «А какой была ваша сверхзадача? Ради чего содеяно это мучительное зрелище?» И воскликнуть, подобно знаменитому андерсеновскому малышу: «А король-то голый!»

Что можно было объяснить этому любознательному ребёнку? Что такова нынешняя театральная мода? Что многолетние добросовестные усилия честных и талантливых режиссёров, воспитывающих зрителя эстетически и нравственно, постоянно подвергаются нашествию разрушительных вирусов эстетической вседозволенности и циничной конъюнктуры? Что подобные зрелища, способные сломать психику не только детям, должны демонстрироваться (если нельзя поступить с ними иначе) в ночных клубах, на закрытых показах, для узкого круга специалистов, а не для массовой аудитории и не на государственных театральных площадках? Ведь существует же в кинотеатрах традиция ограждать юных зрителей от вредных для них зрелищ ограничителями «Дети до 16 лет не допускаются». Здесь же почему-то никто об этом не позаботился. В результате сидевшие в первом ряду дети могли увидеть прямо перед собой, буквально «в шаговой доступности», запредельно «пикантные» позы и мизансцены отнюдь не сказочного свойства.

Испытав эстетический и нравственный шок (ох уж эта волшебная сила искусства!), решила, тем не менее, посетить и другие спектакли навязанного рязанцам гастрольного тура. Надеялась: может быть, этот спектакль — досадное исключение из общего правила?

Следующий спектакль «Дань танца искусству футбола», привезённый в Рязань коллективом из норвежского города Берген, поначалу показался гораздо более осмысленным и оригинальным. Футбол как искусство, футбол как религия, футбол как единственная любовь для тех, кто посвятил ему жизнь… Азарт, страсть, захватывающая дух энергетика спортивных состязаний, показанные средствами пластики, эксцентрики, мимики, жеста, — за всем этим угадывался незаурядный талант режиссёра, виделась отточенная экспрессивная техника танцоров.

Но таков уж, видимо, театральный «синдром», поразивший современное искусство, что без нравственной патологии и болевого шока оно обойтись не может. И вот уже со сцены, в явной дисгармонии со всем происходящим, звучит печально знаменитый фашистский гимн «Дойчланд юбер аллес», морозом по коже отдаются агрессивные лающие выкрики «Хайль!» Без всяких привязок к допустимой театральной условности исполнители четырёх главных ролей начинают пародировать примитивные, с их точки зрения, нравы футболистов: смачно плюют прямо на сцену, демонстративно ковыряют в носу, с блаженной мимикой закоренелых токсикоманов нюхают собственные футбольные бутсы и мокрые от пота носки, удушающий запах которых вполне реально достигает обоняния зрителей на первых рядах, вызывая волнообразные приступы тошноты.

Однако истинным апогеем становится шоковая развязка, призванная, по-видимому, выполнить роль катарсиса: коллективное сбрасывание последних деталей одежды на глазах у потрясённых зрителей и продолжительная демонстрация пошло извивающихся абсолютно голых тел. Зачем? Для чего? Ведь главное уже было сказано, и в отдельных моментах даже талантливо. Зачем унижать и себя, и зрителя, превращая театр в дешёвый и к тому же дурно пахнущий стриптиз? А ведь в зале опять не только взрослые, но и обманутые интригующим названием дети и подростки!

О спектакле «Алконовеллы», представленном на Малой сцене московским «Театром. doc», долго распространяться не буду. Изощрённый мат, сразу же перечеркнувший надежду услышать хоть одно человеческое слово из уст молодой актрисы, заставил меня в ужасе ретироваться из зала уже на второй минуте.

Рискуя заслужить у театральных снобов репутацию безнадёжно отставшего от жизни ретрограда, тем не менее выскажусь откровенно: навязываемые нам стандарты новейшей театральной эстетики есть не что иное, как ментальная диверсия, нацеленная на разрушение глубинных основ нашего национального сознания и подсознания.