Один журналист съездил в  Прагу, где побеседовал с неким философом, антисоветчиком и антикоммунистом, подготовку материала к публикации затянул на три месяца. Когда интервью всё же было опубликовано, он позвонил в Прагу, чтобы обрадовать профессора, но ему сказали, что пан профессор умер месяц назад. Не дождался! Я думал, что это рекорд нерасторопности журналиста, но, как оказалось, ошибался.

Певица Ольга Воронец, надо полагать, долгонько ждала, когда журналист «Российской газеты» Александр Ярошенко опубликует свою беседу с нею, состоявшуюся в 2007 году, но она вышла в свет лишь 7 лет спустя, 14 августа, через 12 дней после её ухода из жизни. Не дождалась! Жалко, беседа действительно интересная, как бы последний привет певицы поклонникам её таланта, но некоторые её места отнюдь не бесспорны, вызывают на полемику. Конечно, было бы лучше полемизировать с живым оппонентом, но дело в том, что её популярность в народе придаёт как бы особую авторитетность всем её утверждениям, в том числе и тем, с которыми согласиться невозможно. И они «работают», влияют на умы читателей «Российской газеты», а через них и на других граждан, стали  вкладом певицы, даже и после её кончины, в ведущуюся в обществе идейно-политическую борьбу, в антисоветскую пропаганду, а, следовательно, заслуживают того, чтобы обратить на них внимание.

Отмечу, что в биографической справке о жизни певицы, опубликованной под рубрикой «Из досье «РГ», говорится, что её предки – «обедневшие смоленские дворяне, бабушка оканчивала Институт благородных девиц». В самом интервью тема «дворянского происхождения» Ольги Воронец не затронута. И это странно. Дело в том, что после августа 1991 года в артистической среде вошла в моду привычка рассуждать о наличии «дворянских кровей». Может быть, в каком-то другом интервью она и касалась этой темы, но в том, о котором идёт речь, - нет. Зато присутствует другая тема, которая, собственно говоря, стала «трендом» несколько позже, но особенно востребованной является пять-десять лет. Она и прозвучала в следующих словах певицы, которые А.Ярошенко, для вящей убедительности, даже выделил в отдельный абзац. «На концертах часто просят петь старые песни. Они – ностальгия по прошлому! Раньше лучше жилось, говорят многие! И жрать было нечего, а жилось лучше! Тебе двадцать лет было – конечно, лучше жилось! У меня нет ностальгии по тем временам! Каждому овощу свой срок!»

В этом абзаце, как в каком-нибудь «ребусе-кроссворде»,  каждая фраза требует расшифровки. Ну вот, например, что касается просьб «петь старые песни». А.Ярошенко в начале публикации сообщает, что «однажды ей, начинающей певице, известные музыканты сказали: «Бросай цыганщину. В тебе Россия живёт, Оля!». До последнего часа она осталась верна русской песне». Всё так. В среде музыкантов действительно цыганские романсы называли «цыганщиной», может быть несколько пренебрежительно, но, с другой стороны, в ней же бытовало выражение «итальянщина» об итальянских песнях и оперных  ариях. Но вот с конца прошлого века мы видим в России разгул так называемой «попсы», да ещё и с криминальным привкусом, а цыганский романс, итальянские арии, и, конечно, русская и советская песни превратились в некий утёс, о подножье которого разбиваются волны музыкальной пошлости и безвкусия. Так что речь идёт не только о «ностальгии по прошлому», но и о защите настоящего и будущего, поскольку и через песни, особенно хорошие, идёт приобщение людей к прекрасному, к тому, что действительно дорого народу. И тут, конечно, Ольга Воронец заслужила как уважение публики, так и полученное ещё в 1978 году звание «Народная артистка РСФСР». Жаль, конечно, что она «не испытывала ностальгию по тем временам», которые, собственно говоря, и сделали её знаменитой. Но это её право, но вот согласиться с тем, что «ностальгия по тем временам» - это просто ностальгия по молодости, когда человеку было двадцать лет и он легко переживал отсутствие «жратвы», абсолютно невозможно.

Во-первых, всегда, когда кто-то «на голубом глазу» произносит, что в стране в советские годы «жрать было нечего», мне хочется задать один вопрос: «А как же вы выжили-то, милейший?» Ну, вот когда О.Воронец сказала, что «в 1943 году я, полуживая от голода, поступила во ВГИК», то эти её слова не вызывают никакого отторжения. Всё понятно, шла война, и доставать продукты даже и в Москве, даже и по карточкам действительно было тяжело. Затем, когда она стала петь в эстрадном ансамбле одного из милицейских клубов, её материальное положение улучшилось. В 1946 году ансамбль распался, положение с питанием у певицы ухудшилось. Однако «на хлеб с постным маслом… о сливочном и мечтать не могла», она всё же зарабатывала.  Ну а потом её пригласили солисткой в Московскую областную филармонию, Москонцерт, пришло признание и, надо полагать, достаток. Так неужели же она все последующие годы голодала? Как сказал бы в этом случае Станиславский: «Не верю!» В Москве, даже в последние годы горбачёвского правления, когда столицу намеренно держали на суровом продовольственном пайке, подпитывая и раздувая недовольство горожан, чтобы направить его против советской власти, с питанием на самом деле было не так уж всё и плохо. Как тогда отмечали, магазинные полки пусты, а домашние холодильники полны. Как свидетель тех событий, могу подтвердить, что так оно и было. Лично я закупал мясные продукты в двух магазинах полуфабрикатов. Кстати говоря, возможно, многие читатели видели и помнят репортаж Александра Невзорова в его передаче «600 секунд» о свалке куриных тушек и батонов свежей колбасы  в лесопарковой полосе Ленинграда! А после этого не совсем добросовестные журналисты и тогда, и сегодня продолжают утверждать, что в Советском Союзе всегда «жрать было нечего». Повторила этот бред и певица О.Воронец. Частенько в спорах с оппонентами я привожу такой пример: через три года после окончания факультета журналистики два моих однокурсника и я, третий, рядовые редакторы Московского радио, дети отнюдь не каких-нибудь толстосумов, праздновали свои свадьбы в ресторане «Прага». По нынешним временам, нас бы с тогдашними нашими доходами и на порог этого ресторана не пустили бы. В последние несколько недель, после введения санкций против России и ответных российских санкций, власти наконец-то озаботились уровнем цен на продукты питания, обещают их нещадно контролировать, не допустить необоснованного роста. Как говорится, дай-то бог! А с другой стороны, они были обязаны делать это и раньше, да только вот не спешили «кошмарить бизнес», не обращали внимания на то, что «торговые мужики», как их называл Иван Грозный, постоянно опустошают и без того не очень толстые кошельки россиян. Думается, что и в этот раз те самые «торговые мужики» найдут новые лазейки. А между тем действительная возможность контролировать их весьма проста, достаточно ввести, как было в советское время, десятипроцентный уровень превышения розничных цен над ценами оптовыми. Кроме того, можно воспользоваться и белорусским опытом. В братской республике, наряду с частными магазинами, действуют и государственные. Естественно, что первые не могут слишком высоко задирать цены по сравнению со вторыми, поскольку могут просто потерять покупателей. Вот так и живут! 

Что же касается так называемой «ностальгии по молодости», то, конечно, каждый человек с сожалением воспринимает расставание с нею, но об этом ли только речь, вот в чём вопрос? «Демократам», как они себя называли, удалось прорваться к власти, но им ещё надо было убедить народ в своей правоте. На словах у них всё получалось отлично, а  на деле наоборот, плохо. Жизненный уровень подавляющего большинства народа упал, люди получили возможность сравнивать то, что было, с тем, что есть. И баланс получается не в пользу нынешней власти. Отсюда и вывод, о котором сказала певица: «Раньше лучше жилось, говорят многие!» Вывод, в сущности, для нынешней власти убийственный, но апологеты буржуазной реставрации пытаются, что называется, смикшировать, перевести из социально-политической плоскости в физиологическую, мол, молодость всегда лучше старости. На эту уловку попала и народная любимица певица Ольга Воронец. Снижает ли это обстоятельство уважение к ней народа? Пожалуй, нет! Ведь её любили не за её ошибочные взгляды, некритично воспринятые мантры нынешнего буржуазного агитпропа, а за проникновенное, душевное исполнение русских и советских песен. Это и останется в памяти людей и в многочисленных записях, которые хранятся на разнообразных носителях на ТВ, радио и в домашних фонотеках.