Кто ещё в сто лет остаётся действующим актёром, играет пять ролей в четырёх спектаклях на своей сцене да ещё одну роль в другом театре! Что ж, пришлось подчиниться общественному мнению. В самом деле, нет ничего естественнее, чем вновь выйти на сцену, как в 90 и в 95 лет, играть, а значит, дышать полной грудью. Ну а война, как ни горько, издавна сопутствовала самым ключевым моментам его жизни.

НАЧАТЬ С ТОГО, что родился он в разгар Первой мировой, когда неспешное течение жизни разбилось о крутые пороги истории. Отец его, Михаил Евгеньевич Зельдин, дирижёр и капельмейстер духового оркестра 39-го Томского пехотного полка, расквартированного в Тамбове, разучивал военные марши. Но до фронта дело не дошло — возраст вышел, да и пятерых малолетних детей нельзя было сбросить со счетов. Ради этих детей Михаил Евгеньевич с Анной Николаевной кочевали потом по разорённой России: из Козлова в Тверь, из Твери в Москву.

Володя, самый музыкальный изо всех, должен был по отцовскому примеру окончить Московскую консерваторию. Но жизнь распорядилась иначе, и после безвременной смерти отца он стал трубачом в оркестре Высшей пограничной школы. Спортивного мальчишку, занимавшегося коньками, водными лыжами, плаванием, тянуло к армии. Он всерьёз собирался стать моряком и даже пытался поступить в военно-морское училище, но его не приняли из-за плохого зрения. Это был приговор: воинская стезя не для него. И сколь удивительной, сколь справедливой оказалась судьба, которая привела его именно в Театр Красной Армии. Правда, до этого должно было пройти немало времени: Володе Зельдину предстояло ещё получить театральное образование, поработать в других театрах, сняться в кино.

Первый поистине всенародный успех принесла главная роль в фильме И. Пырьева «Свинарка и пастух». Никому ещё не известный начинающий актёр предстал на экране кавказским горцем. Ни у кого в публике и мысли не было, что он впервые попал в горы только благодаря съёмкам: так естествен был кавказский акцент, так пристали ему папаха и бурка, так лихо гарцевал он на коне. Неудивительно, искусством верховой езды он овладел ещё в юности в манеже имени Будённого одновременно с Василием Сталиным и сыновьями Микояна. В знаменитой сцене, когда конь мчится по отвесной горной дороге, уходя от погони, он снимался без дублёра. Но обаяние образа Мусаиба заключалось не только в лихости и бесстрашии, а прежде всего во внутренней жизни героя, в его способности глубоко чувствовать и понимать чувства других. Это был светлый человек с открытой душой.

Съёмки набирали темп, будущей картине в популярном жанре музыкальной комедии уже сулили успех, когда грянула война. Она на взлёте перебила заоблачные ожидания. Все актёры призывного возраста в три дня получили повестки. Зельдина направили в танковое училище. И вдруг приказ: призывников из армии отозвать, съёмки не прекращать. Все понимали: за этим приказом стоит Сталин. Хорошо, что ещё весной были отсняты кавказские эпизоды. Предстояло теперь пройти «по московским просторам». Но какой суровой была оборонявшаяся Москва! Воздушные аэростаты и противотанковые ежи изменили её до неузнаваемости. Съёмки сосредоточились на сельскохозяйственной выставке — здесь под грохот канонады и вой «мессеров» объяснялись в любви счастливые Глаша и Мусаиб. Работали по две смены подряд без выходных. А по ночам дежурили на крышах, гасили зажигалки. Враг стоял на подступах к столице.

Фильм вышел на экраны страны 7 ноября 1941 года. На всех афишах летел всадник с шашкой наголо — ясно, от его шашки не поздоровится теперь проклятому врагу. Шли тяжёлые бои на ближних рубежах. А на экране была мирная созидательная жизнь и вся наша огромная страна — от сибирских просторов до кавказских вершин. Молча смотрели весёлый фильм в прифронтовой Москве. Не было никаких поздравлений, никаких откликов. Это потом, уже после победы под Москвой, появилась добрая рецензия в «Труде», а позже, весной 1942 года, — в «Правде». А тогда актёру, сыгравшему главную роль, приходилось довольствоваться дружеским словом, беглым рукопожатием. Он и сам ещё не понимал, что в его жизни произошёл настоящий перелом: он сполна овладел профессией и поднялся на уровень искусства. Чувствовал только прилив свежих сил, готовность к большой серьёзной работе. Но вмешалась война и пресекла открывшуюся дорогу к подлинному творчеству.

Новый, поистине неувядаемый успех ждал его уже после войны на сцене Театра Красной Армии в спектакле «Учитель танцев» по пьесе выдающегося испанского драматурга Лопе де Вега. К счастью, этот спектакль был запечатлён в фильме и прибавил Зельдину всенародной славы. Образ талантливого в каждом своём движении и поступке человека Возрождения Альдемаро артист пронёс через всю свою жизнь. Этого героя он привёл на сцену в день своего столетнего юбилея.

Официальная часть по желанию юбиляра была короткой. Министр обороны С. Шойгу поздравил «рыцаря русского театра» от имени Российской армии и преподнёс ему шпагу. «А теперь — слово за театром», — распорядился юбиляр. И началось праздничное действо. «Сто лет, или Танцы со временем» — так называлось представление, показанное в первом отделении юбилейного вечера. Это была короткая версия уникального спектакля «Танцы с учителем».

Пьеса, написанная и поставленная Ю. Гусманом специально для Владимира Михайловича, опиралась на его биографию, на подлинные творческие искания и свершения. Представьте себе, что известный театр решил вернуться к некогда знаменитой постановке и спустя сорок лет возобновить «Учителя танцев». Как отнесётся молодая актёрская братия к этой затее? Откликнется ли на порыв уважаемого мастера, энтузиаста этой постановки, не принимающего вкусов и запросов нынешнего зрителя? Или поставит его на место, даст понять, что он безнадёжно отстал от жизни.

Владимир Михайлович играет тут себя самого, принося на сцену те вкусы и убеждения, которые, собственно, и сформировали его как художника и как личность. Он выступает как поборник высокого искусства, которое помогает людям жить и созидать справедливый гармоничный мир. Поначалу соратников у него гораздо меньше, чем противников. Да, сложна и непредсказуема театральная жизнь, напрямую зависящая от общественных течений и противоречий. Есть в ней место цинизму, интригам, зависти. Можно понять, что далеко не безоблачна была и творческая судьба самого Владимира Михайловича, немало претерпел он от равнодушия мэтров и высокомерия молодых, но всегда оставался верным своему призванию и своей сцене. А потому и в этой театральной истории торжествует искусство: закулисную компанию отъявленных эгоистов и циников он превращает в дружную команду артистов. Вместе они дарят публике яркий и сердечный спектакль. И средоточием энергии остаётся сам мастер. Он проникновенен и в задушевных речах, и в страстных монологах, он выразителен и в пылком болеро, и в нежном романсе. Чудо, на что он способен! Но что тут удивительного: он в своей стихии — в театре, где чудеса свершаются каждый вечер.

Владимир Михайлович Зельдин — единственный в мире актёр, выходящий на сцену в таком почтенном возрасте. Почти всю свою творческую жизнь он отдал театру: сначала Красной, потом Советской — ныне Центральному академическому Российской армии. Здесь сыграл свыше 70 ролей, не отказываясь даже от эпизодов, что было бы вполне естественным для актёра, ещё в 1951 году получившего Сталинскую премию за участие в спектакле «Флаг адмирала». Эту высокую награду принесла ему роль флотоводца Д. Сенявина. А мечтал сыграть Сирано де Бержерака, даже начинал репетировать. По его убеждению, знаменитая пьеса Ростана как нельзя больше отвечает духу театра, посвятившего себя воспитанию чувств у защитников Отечества. Но желанная работа, к сожалению, не состоялась.

Зато он сыграл поручика Ржевского в «Давным-давно» и Ринальдо в «Ринальдо идёт в бой» — героических комедиях, поднимающих на щит доблесть и благородство. Видное место в творчестве Зедьдина заняли герои военно-патриотических спектаклей — от рядового до фельдмаршала. Капитан Часовников в «Океане» и матрос Ставриди в «Песне о черноморцах», командир стрелкового батальона Громов в «Людях, которых я видел» и капитан-лейтенант Дядичев в «Караване» — они были не похожи друг на друга и вместе с тем едины в своём понимании долга и чести. Мастер и ныне выходит на сцену в неувядаемом спектакле «Давным-давно» в образе фельдмаршала Кутузова.

Творческая биография Зельдина этим, конечно, не исчерпывается, ведь он художник разноплановый, характерный, яркий. Очень интересно сотрудничество такого артиста с большой драматургией. Он вникал в сущность шекспировского Люченцио в «Укрощении строптивой» и бальзаковского Фонтанареса в «Мечте Кинолы». Ему открывались благородный Фернандо Бальбоа в спектакле «Деревья умирают стоя» по пьесе А. Касоны и странный Гульельмо Сперанца в спектакле «Экзамены никогда не кончаются» по пьесе Э. де Филиппо. А совсем недавно предстал капитаном Бернардо в «Изобретательной влюблённой» Ф. Лопе де Вега.

Был ещё умно и тонко сыгранный чеховский профессор Серебряков в фильме А. Кончаловского «Дядя Ваня». И, наконец, давно желанная роль: князь в инсценировке романа Достоевского «Дядюшкин сон» — по сей день в театре «Модерн» аншлаг, когда играет Зельдин. У него свой взгляд на этого героя. В его интерпретации это не жалкий старик, попавший в сети стяжательства, а наивный мечтатель, сохранивший до старости по-детски незамутнённую душу. Элегантный, неувядающе жизнелюбивый, он всерьёз влюбляется и всерьёз страдает. Такая трактовка широко известного образа соответствует творческим устремлениям актёра, который стремится отобразить состояние внутренней гармонии, чаще всего вступающей в противоречие с окружающим миром.

На этом строится драматургия спектакля «Человек из Ламанчи», поставленного Ю. Гусманом специально для своего друга. Этот бродвейский мюзикл обрёл новый смысл на сцене театра: Зельдин вдохнул в него свою душу. Он сыграл в нём великого Сервантеса, который силой своей фантазии перевоплощается в Рыцаря печального образа. Собственно, тут два героя — Сервантес и Дон Кихот. И артист умеет отделить их друг от друга и вместе с тем показать их единство, своего рода взаимопроникновение. Писатель и его персонаж живут на сцене бок о бок, дополняя и объясняя друг друга. Вот уже семь лет идёт этот спектакль, поражая и радуя публику. Зрителей не только восхищает, что артист на десятом десятке лет прекрасно поёт и танцует, двигается по сцене, как пантера, и крутит над головой шест длиной в два с половиной метра, — их волнует, что после спектакля из головы не выходит песня Дон Кихота. Что это за песня? «Мечтать, пусть обманет мечта! Бороться, когда побеждён! Искать непосильной задачи. И жить до скончания времён!» Это программа самого мастера, с ней он взывает к нам. «После таких спектаклей жизнь переоцениваешь, на многое смотришь другими глазами, — пишет один из зрителей в Интернете. — Хочется жить!» И прекрасно, что этой песней завершилось первое отделение праздничного вечера.

Второе отделение открылось знаменитым «Маршем победы». Стоя вместе с юбиляром, слушал Льва Лещенко весь зал. Поздравить мастера пришли политик С. Иванов, министр культуры В. Мединский, артисты Вера Васильева, Николай Басков, Тамара Гвердцители, Геннадий Хазанов — всех не перечесть. Музыкальные подарки приготовили ему участники известных творческих коллективов. Три часа продолжался парад объятий, поздравлений, шуток, и всё это время юбиляр оставался на ногах, не теряя своей великолепной осанки. «Двести лет! И ещё двести!» — наперебой желали ему.

А на площади перед театром допоздна стояла толпа зрителей, пришедших сюда без всякой надежды попасть в зал, только для того, чтобы выразить любовь и благодарность поистине народному артисту, прикоснуться к небывалому событию — столетию человека, победившего время.